— Нет, сейчас. Это дело не терпит отлагательств!
Тина сразу поняла, что случилось что-то неладное, и умоляющим тоном обратилась к своему спутнику:
— Прошу простить меня, но кузен моего опекуна хочет сообщить мне нечто крайне важное. Я надеюсь, вы извините меня, если я не смогу далее разделить ваше общество.
— Возможно, в следующий раз мне повезет больше, — ответил молодой человек. С этими словами он поцеловал Тине руку и добавил: — Мое счастье было слишком огромным, чтобы продлиться дольше.
Тина рассмеялась, потом подала руку Клоду и сказала:
— Пойдемте же, мне нельзя надолго отлучаться. Я приглашена на каждый танец, и мне будет очень неудобно перед моими партнерами, если я задержусь.
Клод не сказал ни слова, его что-то сильно беспокоило. Они прошли через парадную дверь и вошли в парк, освещенный несметным количеством призрачных огоньков, рассыпанных среди ветвей деревьев, которые отбрасывали странные тени на траву.
— Как здесь прекрасно! — воскликнула Тина, но Клод не слушал ее. Он провел ее в дальнюю часть сада, где не было почти никого, затем проводил в беседку, поросшую жимолостью, в которой стояла скамейка с шелковыми подушками.
— Что случилось? — спросила Тина. Даже в тусклом свете свечей она видела, что на лице Клода под слоем пудры скрывалось беспокойство и отчаяние.
— Выходите за меня замуж! — выпалил он.
Меньше всего Тина ожидала услышать эти слова. Некоторое время она ничего не могла сказать от удивления. Когда к ней вернулся дар речи, она рассмеялась.
— Вы случайно не пьяны? — спросила девушка. — И это было дело великой важности, которое вы хотели обсудить со мной?
— Нет, я не пьян, и я не шучу, — ответил Клод. — Я только что узнал, что вы наследница огромного состояния. Если, вы выйдете за меня замуж, то спасете меня от неминуемой гибели.
— Почему же я должна пойти на это? — поинтересовалась Тина. Она подумала, что Клод сошел с ума, и уже пожалела, что пошла с ним в сад.
— Я разорен, я полностью разорен! — начал жаловаться Клод, закрыв лицо руками.
— Этого не может быть, — удивилась Тина. — Ведь лорд Винчингем дал вам пятьсот гиней. Вы же не могли их все потратить?
— Я потратил все до последнего пенса и даже больше, — невнятно произнес Клод. — Мой друг сказал мне, что знает, кто победит на скачках в Ньюмаркете. Он поклялся, что у него лучшая лошадь во всей Британии и что остальным жокеям заплатили за то, чтобы они придержали своих.
— Он подкупил жокеев? — спросила Тина.
Клод кивнул.
— Я отдал ему расписку на пятьсот гиней, — продолжал он, — и добавил еще, заложив запонки, цепочку для часов и пару бриллиантов.
— И что же случилось? — Впрочем, этот вопрос Тина могла и не задавать: она знала ответ.
— Его лошадь, не пришла первой, — ответил Клод. — А теперь «Жокейский клуб» требует расследования, а мой друг — хотя он уже скорее мой враг — говорит мне, что все, кто поставил на его лошадь, будут привлечены в качестве свидетелей. Я разорен! Я потерял все!
— Но вас не могут заставить нести ответственность за это, — поразмыслив, произнесла Тина.
— Могут, если будет доказано, что я обо всем знал, — почти кричал Клод.
Тина ничего не ответила. Она плохо разбиралась в подобных вещах, но знала о кодексе чести, который соблюдали истинные джентльмены, и поняла, что, если вина Клода будет доказана, двери всех клубов, как и Сент-Джеймсского дворца, будут для него закрыты.
— Мне действительно очень жаль, — искренне сказала Тина.
— Тогда выходите за меня замуж, — настаивал Клод. — Если у меня будет достаточно денег, я как-нибудь смогу успокоить тех, кто выступит против меня. Мы сможем провести медовый месяц за границей, а когда вернемся, все уже будет позади. Скандал утихнет.
— Женитьба на мне не решит ваших проблем. Это будет абсурдно, — сказала Тина, но тут же вспомнила о своей роли наследницы и добавила: — Неужели вы забыли, что ваш кузен — мой опекун?
— Вы хотите сказать, что он распоряжается вашим состоянием? Да, я на самом деле забыл об этом. Что же мне делать? Как вы думаете, Стерн сможет еще раз меня выручить?
— Я очень сильно в этом сомневаюсь, — сказала Тина. — У него сейчас слишком много своих забот. Я постараюсь что-нибудь придумать, — встав со скамейки, сказала Тина.
Больше всего ей в эту минуту хотелось избавиться от Клода. Она не могла выслушивать его жалобы, смотреть в его безумные, отчаянные глаза. Ей невыносимо было вспоминать, как его пальцы сжимали ее руку, а потом ее платье, как будто она была его последней надеждой в жизни.