Темнота рассеялась. Лёша не узнал окружающей местности. Вокруг было пустынно, земля усеяна воронками от снарядов и перепахана окопами. Величественные дома, некогда красивого города, превращены в уродливые руины. В нос резко ударил удушливый запах пороха и крови.
Алексей услышал душераздирающий крик, сопровождаемый плачем. Он обернулся и увидел солдата. Точнее двух. Оба одеты в маскхалаты. Один пытался спасти своего товарища, но, судя по всему, его попытки были тщетны. На Лёшу не обращали ни какого внимания, словно его здесь и не было вовсе. Подойдя поближе, он увидел, что раненой была девушка. Лесная маскировка обагрилась в алый цвет в области живота. Не смотря на пулевое ранение, она улыбалась. Изо рта начала вытекать тоненькая, красная струйка. У солдата, что перевязывал, отсутствовал один глаз, заменённый тёмной повязкой. Из другого, цвета изумруда, не переставали течь слёзы. Он что-то шептал ей, но Алексей не мог разобрать слов. От шока Лёша не мог понять, что происходит. Он понимал только одно: их лица, покрашенные в камуфляж, ему знакомы. Алексей только не мог вспомнить, где их встречал. Казалось, что это было в совсем другой жизни.
Внезапно в то место, где он стоял, попал снаряд. Лёша рефлекторно закрыл лицо руками. Он очнулся. Вокруг всё было также. Никакой войны, отравленной снарядами земли и вездесущий смерти. Лишь мягкая трава и багровый закат.
Над Алексеем склонился Вильгельм, протягивая железный футляр с пулевым отверстием.
— Цыганка у тебя украла, — объяснил Вилли.
— Спасибо, — Лёша спрятал драгоценную коробочку. — А где они сами?
— Как только увидели нас — дали дёру, — ухмыльнулся Вилли. — В суматохе я заметил, что цыганка роется в твоей одежде. Она была быстрой, но я быстрее. Ох и визжала она, конечно.
— Позволю себе шутку, пока Саманта не слышит. Все люди равны, но цыгане не люди.
— В каждой шутке есть доля правды, — Вильгельм помог Алексею подняться. Лёша последовал в дом.
— Вилли, — он обернулся.
— Да?
— Спасибо.
— Обращайся, — улыбнулась Вильгельм.
***
Пепел медленно падал на деревянное покрытие, разбиваясь в мелкую крошку. Гвин выкуривал уже третью сигарету. Иногда нужно менять способы медленной кончины. Он сидел на том же пыльном диване, на том же засранном чердаке. Каждый вечер Гвин приходил сюда и думал, что делать дальше. С любым другим человеком альбинос бы поступил своим излюбленным способом: приказал притащить в кабинет и выслушивал слезливые просьбы помиловать, прежде чем вздёрнуть на петле. С Лизой он ни в коем случае не посмел так поступить. Напротив, Гвин даже боялся сходить к ней в гости. Боялся не вынести её испуганного и одновременно осуждающего взгляда. Единственное, на что Гвин решался, — это приходить сюда, веря, что девушка тоже придёт. И сегодня судьба расщедрилась.
Лиза несмело заглянула в комнату, увидев Альбиноса охнула, но не убежала.
— Мне сказали, что Вас можно найти здесь, господин Гвин, — она села на самый край дивана.
— Как видишь – не соврали, — он кинул сигарету прочь, напугав голубя.
— Господин Гвин…
— Ты бы знала, как меня достало это обращение, — перебил он её. — Просто Гвин.
— Гвин, — сказать это имя без уважительной приставки стоило ей больших усилий, — я хочу понять, что между нами происходит и закончить это…
— Я наркоман, — прервал Гвин Лизу.
— Что? — карие зрачки начали расширяться.
— Хотя, нет, давай начнём всё с самого начала. В первую очередь я сирота. Мамочка завернула меня в пакет, когда мне было пять месяцев, и выбросила в мусорный бак. Но меня нашли, о чём я сто раз пожалел. В детском доме я не помню день, когда меня не били, не окунали головой в толчок или не пытались состричь волосы. В девять лет я уже курил. В двенадцать первый раз попал в отделении полиции за воровство, хотя заниматься этим начал на несколько лет раньше. В шестнадцать лет получил свой первый срок на три года, за хранение наркотиков, но тогда ещё их не употреблял. И не смотря на свой статус белой вороны, я смог добиться авторитета. Когда началась заварушка, я понял, что это мой шанс пожить наконец-то счастливо. Но поверь, ни секунды не получал удовольствия до встречи с тобой. И да, за это время умудрился стать наркоманом. Иногда я не могу жить без дозы пары часов, а иногда могу терпеть и неделю. Всё зависит от настроения моего пулевого ранения. Знаешь, что странно? Эти несколько дней проведённые с тобой, я напрочь забыл о кокаине, но, как только ты бросила меня, ломка сразу дала о себе знать. Я не могу жить без тебя. Я завяну, как те розы, что ты оставила. Вокруг столько пустых оболочек, что только и мечтают, когда я кончусь, а ты единственная, кому есть дело до меня, за всю мою никому нахер ненужную жизнь, — всё это альбинос сказал совершенно безэмоционально, словно это и не касалось его.
Лиза молчала, пытаясь переварить его слова. Гвин лишь терпеливо ждал, что она ответит. Альбинос уже давно решил, что если она убежит, то он вышибет себе пистолетом мозги.
— Я всё поняла, — вскоре ответила Лиза. — Теперь у меня не хватит совести бросить тебя.
— Правда? — ему хотелось заплакать, но Гвин смог подавить в себе этот порыв.
— Господин… — запнулась она. — Гвин. Я вижу, как тяжело тебе всё это даётся. Ещё немного, и твоя власть станет твоей же могилой. Так что позволь помочь тебе. Помочь сделать всех нас чуточку счастливее.
— С удовольствием, — выдохнул Гвин. — Только дай обещание.
— Какое?
— Что никогда не бросишь и не предашь меня.
— Это очень серьёзная клятва, — она нахмурилась. — Но я постараюсь её исполнить.
— Поцелуй меня, — Лиза уловила эти слова лишь краем уха.
— Нахал! — она слегка толкнула его.
— Надо же как-то закрепить договор о сотрудничестве, — рассмеялся он.
— Ну раз так.
Лиза придвинулась, и их губы сомкнулись, оставаясь такими до самого рассвета. Вместе с поцелуем ушли и все проблемы, оставляя лишь то, что не даст ни одна проститутка — любовь. За эту ночь Гвин изменился. Нет, циничность, жестокость и эгоистичность никуда не делись. Просто вместе с ними поселилось ещё что-то. Кажется, это называлось счастьем.
Слабость
Боевая стойка. Частое дыхание. Белый пар из рта. Саманта подгадала момент и бросилась в атаку с деревянным ножом наперевес. Напористости ей было не занимать. Алексей лишь ухмыльнулся. Он увернулся, сделал меткую подсечку и легко выхватил нож. Другой бы оппонент сразу же рухнул, как мешок картошки, но Лёша подхватил лёгкое тело и аккуратно положил на покрытую инеем землю.
— У тебя слишком предсказуемые движения, — Алексей нагнулся, глядя на раскрасневшееся лицо. — Не давай противнику понять, что у тебя на уме, — он помог ей подняться.
Они оглянулись. Погода выдалась пасмурной. Голое поле стоически терпело первые заморозки. Лес уходил в спячку. На его печальном фоне все были поглощены тренировкой, разбившись на пары, и под пристальным взглядом Барона выполняли указанные упражнения. Не смотря на холод, многие поскидывали верхнюю одежду. Вильгельм, Барон и Алексей пришли к выводу, что не мешало бы следить за физической подготовкой и теперь уже как месяц, раз в три дня, люди Барона и жители поместья «трясли жирком». Но не единой физической нагрузкой и рукопашным боем было ограничено данное мероприятие. Тренировку по стрельбе никто не отменял.
— Всё, — похлопала Барон, — хватит друг друга колотить! Алиса, Сергей, — она указала на мишени, — покажем высший пилотаж.
Мишени прикрепили на деревья с дистанцией около пятидесяти метров. Каждый делал по три выстрела. Блондинка стреляла от бедра, очевидно давая фору остальным.
— Сколько там? — без особого интереса спросила она Сергея.
— Двадцать семь из тридцати, — ответил азиат, глядя в бинокль.
— Плохо, — сплюнула девушка.
— Барон, — обратилась к ней Саманта, — можно мне попробовать?
— Ни за что, — отрезала блондинка, досылая патроны в обойму. — Мне дорога моя жизнь.
— Так мы же не боевыми, — встал на защиту Алексей. — Дайте ей воздушку, пусть попробует.
— Принесите воздушку, — нехотя согласилась Барон.