— Это условие совершенно легко выполнить, — обещаю я, для верности честно распахивая глаза.
Холодильник ныряет в мой взгляд так по-настоящему, так осязаемо, что я чувствую тот миг, когда он начинает почти задыхаться от такого резкого и глубокого погружения. Но ему хватает сил пошутить перед тем, как задохнуться:
— Зачем вам то, что выполняется легко? Это невыгодно, ведь вы можете получить больше.
Холодильник прижимается горячими сухими губами к моей шее, и у меня подгибаются ноги. Меня крепко подхватывают за талию и прижимают к себе в каком-то отчаянно безнадежном порыве. Губы Холодильника прокладывают трепетную дорожку по всей длине шеи к уху, щеке. Дрогнув, раскрываются мои губы, но в губы меня Холодильник не целует. А говорит в них, словно пьет мое дыхание:
— Чем могу услужить еще?
— Никаких помолвок в нашем агентстве! — выкрикиваю я неадекватно ситуации, тихой, нежной, почти деликатной.
— Нужно поклясться? — контрастным шепотом спрашивает Холодильник и кладет мою правую ладонь на свое сердце. — Клянусь! Никаких помолвок в моем агентстве! Довольны?
— Почти… — отвечаю я, чувствуя, как глухо бьется под моей ладонью его большое сильное сердце.
— Ваша алчность не знает предела! — ласково упрекает меня Холодильник. — Неужели вам нужно что-то еще?
— Я имела в виду, что быть довольной не могу. Всё идет не так, как… мне бы хотелось, как я себе представляла раньше… — пытаюсь объяснить я.
— Может, это наказание за корыстолюбие? — предполагает Холодильник. — Но я вас утешу. Заходите в свою светелку, красавица, и у вас исполнится еще парочка заветных желаний. Захотелось их исполнить еще до нашего ужина. Не ожидал, что он так сложится, но не забирать же обратно…
Холодильник разворачивает меня лицом к двери и прощается:
— До завтрашнего свидания!
В гостиной на журнальном столике вижу что-то, чего до этого у меня не было. Приближаюсь с опаской, думая о том, как же Холодильник попадал в мою квартиру. Либо вскрывал, либо Карповы давали ключи.
Это маленькая изящная прозрачная вазочка, в которой стоит орхидея. Включаю торшер. Орхидея потрясающего алого цвета. Рядом конверт из золотой бархатной бумаги. Внутри… сертификат. "Настоящим подтверждается внесение записи в "Международный каталог небесных тел" о присвоении звезде с координатами… двенадцатой величины в созвездии Рака имени "Нина" ROSKOSMOS".
Надо же… Звезда с неба и цветочек аленький.
Со стороны двух трехрожковых канделябров раздается треск. Это одна из свечей начинает потрескивать, пламя метаться, словно кто-то издалека дует только на одну из шести свечей. Треск этот кажется таинственным, даже сакральным. Пять свечей горят ровно, как-то неспешно, с поистине дворянским достоинством, а одна нервно, дергано, странно.
На память приходит Бродский:
Зажжем же свечи.
Полно говорить,
что нужно чей-то сумрак озарить.
Никто из нас другим не властелин,
хотя поползновения зловещи.
Не мне тебя, красавица, обнять.
И не тебе в слезах меня пенять;
поскольку заливает стеарин не мысли о вещах,
но сами вещи.
Как великие поэты могут так точно выразить мои! мысли? Наверное, в этом и состоит их величие… И заливает стеарин не мысли о вещах, но сами вещи…
Странная свеча горит ярче и сильнее других, а значит, и прогорит быстрее всех. Загадываю на нее желание, когда раздается телефонный звонок. Два часа ночи… Холодильник.
— Я не смог уйти… Вы можете спуститься?
— Я уже сплю, — трусливо и хрипло вру я.
— Пожалуйста… — коротко и просто говорит он и замирает в ожидании.
— Хорошо, — сдаюсь я.
Всё равно не засну пока. Встаю с дивана. Мое чудесное платье-трапеция помялось. Переодеваться не хочу. Наскоро делаю высокий пучок из нерасчесанных волос и босиком спускаюсь в холл.
Холодильник ждет меня, не отрывая взгляда от лестницы. Подхожу и останавливаюсь подальше, шагах в двух.
— Тоже не спалось? — глядя на мое платье, спрашивает он.
— Гадала при свечах, — отвечаю я.
— На кого? — устало улыбается Холодильник. — Неужели на меня?
— На себя, — сознаюсь я, расправляя мятый подол.
— И что выпало? — Холодильник не делает попытки подойти ко мне. — Сундук с золотом?
Я не отвечаю и молча смотрю на него. Холодильник медленно подходит и останавливается близко-близко:
— Я никогда не гадал по свече… Научите? Впрочем, я вообще никогда не гадал…
— Вам на богатство? — против воли улыбаюсь я.
— Мне на любовь, — шепчет Холодильник и шутит. — Мадам раскинет карты?
— Что вы! — искренне возмущаюсь я. — Настоящий игрок так карты не оскорбляет! Да и гадают на других картах, специальных. У меня таких нет.
— Жаль… — левую руку Холодильник кладет мне на затылок, а правой обнимает за талию, прижавшись губами к моей макушке. — У меня впервые в жизни возникает странное желание погадать. Не знаете почему?
— Я не специалист по компульсиям, — мычу я, уткнувшись в его крепкое плечо.
— Вот! Вы даже слово знаете! — говорит Холодильник. — И что же это? Желание погадать?
— Нет, — снова мычу я. — Это периодически возникающее навязчивое желание совершить определенное действие, в том числе и ментальное, ритуальное.
— Это опасно? — с деланным ужасом спрашивает Холодильник.
— Да, — непроизвольно улыбаюсь я. — Невыполнение вызывает тревожность.
— Обсессивно-компульсивное расстройство из этой оперы? — интересуется Холодильник.
— Думаю, да, — высвобождаясь из теплых объятий, говорю я. — В чем ваше психическое расстройство?
— В одном навязчивом образе, — доверительно рассказывает Холодильник. — Не могу избавиться…
— К врачам обращались? — неловко шучу я, не зная, что еще можно сказать.
— Нет. Не обращался. Ни в коем случае. Вдруг они меня вылечат? А я этого не хочу, — Холодильник протягивает руки к пучку моих волос и неожиданно вытаскивает обе шпильки.
Волосы рассыпаются по плечам, и Холодильник начинает томительно медленно пропускать мои волосы сквозь пальцы. Я теряю способность дышать. Вот так просто. Стою и не дышу, но не задыхаюсь.
Холодильник берет мое лицо в руки и большими пальцами синхронно рисует мои брови от переносицы к уголкам глаз:
— Это вообще законно? Иметь такие глаза?
Не имея возможности дышать, я почему-то открываю рот, а потом закусываю нижнюю губу.
— Я проконсультируюсь у своих юристов, — обещает Холодильник, мягко целуя меня в правую, потом в левую бровь. — И если это всё-таки незаконно…
— Вы подадите на меня в суд? — нервничаю я, не поддерживая шутку.
— Обязательно. И предъявлю сумасшедший иск, — обещает Холодильник без тени улыбки.
— Чтобы отсудить всё то, что собираетесь положить в сундук? — решаю и я пошутить.
— Чтобы получить вас в вечное пользование, — объясняет серьезный Холодильник.
— Не очень-то приятные ощущения вызывает слово "пользование", — ворчу я, дерзко встречаясь с ним взглядом.
— А так? — быстрые, легкие поцелуи перемещаются со лба на щеки, подбородок и обратно.
— Что так? — переспрашиваю я, отчетливо понимая, что он не поцелует меня в губы, по какой-то ему одному понятной причине, но не поцелует…
— Мы можем подарить друг другу всё это и даже больше, — губы Холодильника замирают возле моих. — Всё зависит только от нас. Я выполню все свои обещания. Все до одного.
— Спасибо за аленький цветочек. Очень мило! — нарочно сбиваю я его с этого направления разговора. — Со звездой вы погорячились… Что я буду с ней делать?
— Владеть, — пожимает плечами Холодильник, отпустив меня. — Конечно, в свете нашего сегодняшнего ужина я должен был бы подарить вам в качестве звезды бриллиант, но… Эти подарки я придумал раньше.
— Это настоящий сертификат? — недоверчиво интересуюсь я, сделав вид, что не услышала слова о бриллианте.
— Оказалось, что да, — усмехается Холодильник. — Приятель подсказал.
— Это дорого? — спрашиваю я.