— Я поехал, дед! — прощается Холодильник.
Самый старший Климов выходит провожать самого младшего.
— Я был за тебя, внук!
— Я знаю, дед!
— Она одумается, внук.
— Она меня не любит, дед…
Подхожу к окну и смотрю на то, как Холодильник жмет руку деду, и понимаю, что люблю его…
Потом вижу, как Холодильник подходит к уличному рукомойнику и, набрав щедрую горсть холодной воды, умывается… раз… другой, и понимаю, что люблю его…
Потом, наблюдаю, как он, словно большой пес, отряхивается, и понимаю, что люблю его…
Холодильник открывает дверцу автомобиля, и я срываюсь с места, выбегая на улицу в "носочках" Ильича.
— Саша! — кричу я без голоса, который кончается, словно исчерпан лимит на сегодня, и я хриплю снова. — Саша!
Он замирает, держа одной рукой открытую дверь и глядя на меня спокойно, равнодушно, по-деловому. Дед вскидывает брови, в его карих глазах мелькает огонек радости и надежды, которого нет в глазах у внука.
Хочу подбежать, но вместо этого медленно подхожу к Саше, который сосредоточил свой пустой взгляд на моих "носочках".
— Да, Нина? — вежливо обращается ко мне Саша. — Ты что-то забыла?
— Да! — смело говорю я, хотя сердце колотится по-воробьиному часто-часто. — Я забыла тебе сказать, что я тоже тебя люблю.
Саша слегка наклоняет голову набок и молчит, только рука его, придерживающая переднюю дверь автомобиля, заметно вздрагивает. Он ничего мне не отвечает и даже не протягивает навстречу руки. Вот вообще ничего не делает!
Подхожу сама. Настойчиво беру обе его руки и кладу себе на талию. Потом обнимаю Сашу за шею и тянусь к его губам своими губами. Не робко, не застенчиво, а настырно. Как только мои губы касаются его губ, Саша вздрагивает всем телом и резко, болезненным кольцом сжимает свои руки на моей талии. Губы его захватывают мои, лишая дыхания. Мы целуемся как влюбленные, которые были надолго разлучены и уже не надеялись встретиться. И встреча это не навсегда, не надолго. Сейчас нас снова разлучат… Я слегка отстраняюсь, чтобы вдохнуть немного воздуха, Саша дает мне на это не более секунды, снова целуя меня, как будто последний в жизни раз.
— Я вспомнил! — вдруг восклицает дед, прерывая наш поцелуй своим криком. — Мне же к Ильичу самогон допивать срочно надо бежать!
— Ночью? — не верит ему Саша, взяв меня на руки. — Дед, останься!
— Дак… — крякает дед, выразительно выпучивая на меня глаза.
— Пожалуйста! — просит Саша, прижимая меня к себе, как найденного любимого котенка, крепко, но очень осторожно. — Все идем в дом! День был трудный. Завтра тоже непростой. Надо выспаться…
Зайдя в дом, Саша несет меня на руках до самой "моей" комнаты. Возле дверей опускает на пол.
— Спокойной ночи, Нина! — шепчет он моим губам, и мы снова начинаем целоваться.
Потеряв счет времени, я наконец отрываюсь от его настойчивых и неутомимых губ и краснею, не зная, как пригласить его в свою комнату. Он мне никак не помогает в этом, а желает спокойной ночи и, слегка подтолкнув к дверям, уходит.
Захожу в комнату и бросаюсь на кровать, дрожа, как в лихорадке. Некоторое время лежу, глядя в потолок, слыша, как Саша разговаривает с дедом внизу, но не разбираю слов. Вскоре дом затихает и погружается в полную темноту.
Звонок телефона подбрасывает меня на постели.
— Нинка! Ты жива? — паникует Ленка.
— Всё нормально! — успокаиваю я подругу, которой забыла позвонить.
— Хорошо! — выдыхает она. — Не забудь про мое бюстье, оно счастливое! Что Сергей?
— Не знаю, — честно отвечаю я. — Пока у меня нет информации, что он будет делать.
— Удачи! Тебе и моему бюстье! — прощается с мной Ленка.
У меня, действительно, ничего нет, кроме этого красного костюма и Ленкиного бюстье. Трусливо-решительно снимаю с себя всё, в том числе и белье, беру телефон и заворачиваюсь в кроватное покрывало. Выбираюсь из комнаты, мелко семеня ногами, как японская гейша, иду искать Сашину комнату.
Интересно, где спит дед? Вот будет потеха и позор, если я заявлюсь в его комнату! Я выбираю самую далекую от моей комнаты дверь — и не ошибаюсь. Саша лежит на кровати в одних брюках, без футболки, с голым торсом, на спине, положив руки под голову и глядя в потолок, как я несколько минут назад. Комната залита ярким лунным светом, настолько неправдоподобно ярким, словно это спецэффект, как на вечеринке Матвея.
— Я пришла! — сообщаю я очевидное.
Саша сначала резко садится на кровати, потом встает. Иду к нему навстречу походкой королевы, но запутываюсь в покрывале и плюхаюсь на колени прямо ему под ноги.
— Это перебор! — хрипло шутит Саша, быстро помогая мне встать.
Теперь надо эффектно сбросить покрывало. Шоковый способ справиться со страхом. Так папа учил меня плавать. Говорил, что надо просто прыгнуть. В результате напугал на всю жизнь, и я только в двадцать лет научилась плавать, и то благодаря терпеливому личному тренеру.
— Не подержишь телефон? — спрашиваю я Сашу.
Он растерянно протягивает мне руку, забирая мобильник. Я отпускаю покрывало, и оно слишком быстро падает на пол. Медленного эротического сползания не получилось. Совсем. Папа сказал бы, что надо учить физику. Покрывало тяжелое.
Саша не охает от восторга, не хватает меня в объятия, не тянется с поцелуем. Он, смеясь, спрашивает:
— Ты пришла голая и с телефоном?
— Там фонарик, — сообщаю я важно. — Но он не понадобился, от луны светло…
— Это от тебя светло… — шепчет Саша, протягивая руки и нежно обнимая меня, словно я не живая девушка, а лунная проекция.
Подняв меня на руки, он осторожно кладет меня на свою кровать.
— Ты уверена? — нежно спрашивает он, но по мелкой дрожи в сильных руках я понимаю, что он сдерживается из последних сил.
— Да! Но… — договорить не успеваю, он набрасывается на мои губы и долго целует, прижимаясь всё сильнее.
— Но? — одурманенным взглядом смотрит на меня.
— Скажи, что с Евгением! — прошу я, молитвенно сложив руки. — Если ты его наказал или уволил…
Саша растерянно улыбается и отводит глаза:
— Про Евгения завтра… Пока ты на меня не разозлилась…
Хорошо. Всё завтра. И Сергей, и Евгений, только бы он был здоров…
Глава 49. Девять кругов рая
Сколько мужчин,
влюбившись в женщину из-за глаз,
имели глупость жениться на ней целиком.
Ги Район
Просыпаюсь от того, что мою спину перестает греть что-то большое и теплое. Открываю глаза. Надо мной, лежащей на кровати, стоит Саша. Он, видимо, только что из душа: на широких голых плечах в лучах утреннего солнца, лукаво заглянувшего в комнату, насмешливо блестят капельки воды, волосы тоже влажные и кажутся темнее, чем на самом деле. Но меня настораживают и удивляют его глаза. В них тревожное беспокойство и искреннее сомнение. Он смотрит на меня и молчит.
— Доброе утро… — осторожно прощупывая почву, говорю я. — Что-то случилось?
Для верности широко улыбаюсь. У меня нет опыта просыпаться в мужской постели, и я не знаю, что говорят в таких случаях. И надо ли что-то говорить? Увидев мою улыбку, Саша с настоящим облегчением вздыхает и, наклонившись ко мне, неожиданно легко, как соломинку из стога, вытаскивает меня из постели. Я трусливо взвизгиваю и успеваю прихватить с собой одеяло, чтобы разделить им себя и его.
— Испугалась? — шепчет он, прикусывая мочку моего левого уха. — Мне понравился вчерашний стриптиз. Только номер очень быстро закончился. Ты одеяло для нового номера схватила?
— Шутка года! — довольно ворчу я, млея под его губами, но медленно и верно закутываясь. — Ничего я не испугалась! Просто неожиданно…
— А я испугался… — сообщает он теперь уже моему правому уху. — Ты глаза открыла — и у меня сердце в пятки ушло… Думаю, сейчас скажешь, что всё это было ошибкой… Как в мелодраме…
— А если и правда ошибкой? — лукаво спрашиваю я его сильную шею, прижимаясь к ней губами.
Саша вздрагивает и даже стонет: