— Нет, я не передумала, — успокаиваю его я и повторяю за ним. — Ужин твой и ночь твоя. Кто-то заказывал десять кругов рая или я ослышалась?
— Ты напугала меня, Нинка! — ругается Ленка, выслушав мой сбивчивый, но подробный рассказ и заказав у бармена Женьки две чашки гляссе с яичным желтком и ванильным мороженым. — Одна надежда на твоего Холодильника была. Не подвел, слава богу!
— Он мне… нам очень помог, — смущаясь, подтверждаю я.
— Синяков много? — по-деловому интересуется Ленка.
— Каких синяков? — не понимаю я.
— Ну, должен же был Холодильник тебя побить? Я бы врезала пару подзатыльников! — ехидничает Ленка. — Моя бабушка всегда говорила, что если через башку не доходит, то должно доходить через попу.
— Лена! — смеюсь я, с любовью глядя на подругу. — Подзатыльники дают по затылку, а не по попе!
— Да! — глубокомысленно соглашается Ленка. — По попе в вашем случае — это уже эротика. Расскажи, было или нет?
— Лена! — предостерегаю я, но, не выдержав, смеюсь еще веселее.
— Скрытная ты, Нинка! — упрекает Ленка. — Я бы тебе рассказала! Хоть что-то расскажи! Пошли всё-таки клочки по закоулочкам? Разнес там всё Холодильник?
— Я не знаю, — теряюсь я. А я ведь действительно не знаю, что было дальше в ресторане «Охотник», когда я сбежала на такси. — Может, и разнес… Но меня штормило здорово…
— Испугалась? — сочувствует Ленка.
— Отчаялась, — подбираю я нужное слово. — Совсем отчаялась. Решила, что Сергей сейчас и мне, и Саше так подгадит, что долго отмываться будем.
— Саше?! — Ленка даже вскакивает. — Он для нас Саша?! Аллилуйя! Женька! Нам теперь кофе с бренди по-венски! Гуляем!
— Прекрати скакать! — сержусь я на Ленку. — На нас обращают внимание!
Ленка плюхается обратно на стул.
— Я понимаю, как ты переживала, — говорит она. — Но Климов твой молодцом, разрулил!
Климов мой. Эти слова согревают, а кофе с бренди настраивает на философский лад:
— Меня реально на клочки рвало. И не Саша, а сама ситуация. Настоящие лохмотья из моего сознания, из моих воспоминаний. Фотографии эти. Сергей с его руками и губами, ко мне тянущимися. И тайны по закоулкам, секреты, давящие, мешающие спать, дышать, жить… Кто настоящий автор дневника? Как избавиться от Сергея? А если и удастся, как о нем забыть? И Холодильник… хочет или всё-таки любит? И кому доверять?
Ленка слушает, не перебивая меня, в ее добрых глазах понимание, сочувствие и приближающиеся слезы.
— И вдруг в этом хаосе мыслей идея — ехать к деду. Он надежный. Как будто мой. Вот и поехала… Даже загадала, если примет, то сто раз подумаю, прежде чем Холо… Саше откажу.
— И? — всхлипывает подруга.
— И сама себя обманула. Всё-равно отказала… А он вдруг взял и отпустил. Совсем и насовсем. И тут дышать трудно стало, думать ни о чем не думалось, и таким бессмысленным всё показалось по сравнению с тем, что между нами могло бы быть…
— И страшно, и красиво, — шепчет Ленка грустно, потом бодро объявляет:
— А вот и наши оболтусы!
К нам присоединяются Димка с Костиком. Мы пьем кофе, смеемся, рассказываем что-то веселое, вспоминаем. Мне тепло-тепло. Неожиданно для всех и для самой себя я, вдруг резко сменив тему разговора, спрашиваю:
— Это ведь не вы меня предали?
Они замолкают и смотрят на меня по-разному: Ленка пораженно, словно у меня выросла вторая голова, Димка обиженно, как будто я его оскорбила до глубины души, Костик недоуменно, словно не веря, что я вообще могла такое предположить.
— Я тебя не предавал, — просто и коротко говорит Костик.
— Я с тобой вообще больше не разговариваю! — так реагирует Димка.
— Приехали… — выдавливает из себя Ленка.
— Тогда это Карповы, — почти плачу я. — А этого не может быть потому, что этого не может быть никогда…
Глава 50. Продавец счастья
— Ой, недаром дуб с рябиной в роще рядышком стоит,
У Гордеича с Галиной скоро свадьба предстоит.
— А чего ж они скрывают, Никаноровна?
— А они еще не знают, Христофоровна.
Художественный фильм «Кубанские казаки» (1949 г.)
В пять часов вечера Римма Викторовна обежала агентство с потрясающей новостью: Хозяин сократил рабочий день на час, всем можно идти домой. Димка подозрительно смотрит на меня и спрашивает:
— С чего бы это? Первый раз за полгода правления Климова Второго неожиданно сокращают рабочий день. Нина, ты не знаешь, что могло случиться?
— Откуда мне знать? — пожимаю я плечами в искреннем недоумении. — Он со мной не советовался.
И только произношу эти слова, как отчетливо понимаю, почему Саша так сделал, и глупейшим образом хихикаю. Он не может дождаться, когда закончится рабочий день, и форсирует события. Я ведь заявила ему, что раз мы опоздали на работу на три часа, то это время надо отработать. А он мне не только отработать не дает, он еще и законный час из рабочего графика изымает.
— Из-за тебя? Да? — глядя на меня, догадывается Димка. — Слушай, старуха, может, ты раз в неделю такой фокус будешь организовывать?
— Раз в неделю вряд ли… — сомневаюсь я и лукаво улыбаюсь. — Может, раз в месяц…
Ровно в пять часов Димку как ветром сдуло: у него очередное увлечение и первое свидание с новым объектом — Люсенькой из бухгалтерии. Стараюсь допечатать сценарий вечера для Тарасовых, чтобы завтра заниматься только правкой и редактурой.
В пять часов пять минут в дверях моего кабинета сердито-обиженный Саша с нежным букетом белых и сиреневых тюльпанов, завернутых в лиловый фетр.
— Уже пять минут шестого! — обвиняюще говорит он мне, причем так строго, словно я опоздала на Ноев ковчег, и теперь нашей пары там не будет, чтобы оставить спасенному миру после себя так нуждающееся в нем потомство.
— Какой красивый букет! — сбиваю я Сашу с курса и темы. — Очень мило! У нас букетно-конфетный период? Тогда где конфеты?
— Ха! — отвечает довольный Саша, доставая из-за спины коробку конфет «Петербургская коллекция. Малина и Шоколад».
— Евгений? — понимающе спрашиваю я.
Саша согласно кивает. Евгений оказался внимательным и педантичным: всё замечал и всё запоминал. И прекрасно изучил привычки, пристрастия и вкусы объекта охраны, то есть меня.
— Стилист назвал букет «Великолепная весна», — радостно сообщает мне Саша, положив коробку конфет на стол и вытаскивая меня саму из-за стола, как дед репку. С первого раза, как и в сказке, не получается — репка сопротивляется.
— Подожди! Допечатаю последнее слово! — прошу я, вцепившись в клавиатуру. — Терпеть не могу недоделанное!
— Это я не могу терпеть. Совсем, — рычит Саша, всё-таки выдергивая меня и прижимая к себе.
Аромат его парфюма тут же парализует меня: мускус, бергамот, красный апельсин, лаванда, базилик. Я всё чувствую. За последние сутки у меня обострились слух, обоняние и тактильность. Прижатый к моей спине букет расточает свой аромат, аромат весны и счастья.
— Из чего же складывается великолепие весны? — спрашиваю я, шевеля ждущими поцелуя губами возле его губ.
— Проверяешь ботаника? — улыбается он. — Тюльпан, гипсофила, рускус. Всего три пункта.
— Красиво, хоть и из трех! — шепчу я и, наконец, получаю свой поцелуй.
Когда мы отрываемся друг от друга, Саша почти стонет:
— Поехали ко мне, пожалуйста!
— Мне надо собраться, — спорю я. — Взять свои вещи, хотя бы некоторые.
— Мы можем заехать во все магазины по дороге до моего дома и купить тебе с десяток гардеробов на все случаи жизни, — насмешливо предлагает он.
— Ты фанат фильма «Красотка»? — иронизирую я. — Никогда бы не подумала. По тебе не скажешь…
— Какого фильма? — не понимает меня Саша, растерявшись.
— Слава богу! — радуюсь я и теперь уже сама тащу его в свою квартиру за руку.