Джеффри был намного стройнее, но, как многие воины, был мускулистее, чем казался. Однажды Игрейния попыталась спуститься по тропинке одна, но Джеффри схватил ее за руку, и его хватка оказалась крепче железных тисков. Его каштановые волосы свисали космами и, казалось, ничем не отличались от просаленных лохм узников замка. Зато Игрейния чувствовала себя столь же грязной, как пленники Лэнгли. Оружие Джеффри было взято явно из арсенала Афтона. Теперь люди Эрика носили свои цвета и выглядели вполне опрятно. По временам Игрейния слышала, как они с наслаждением плескались в прохладной воде. И никто им не мешал, поскольку из женщин в лесу оставались только она и Мерри. Но Мерри никогда бы не решилась мозолить шотландцам глаза.
А если бы вздумала, немедленно умерла от стыда. Таким образом, маленький мирок вокруг нее жил вполне спокойно, и только она не спала по ночам, заскорузлая от запекшейся крови и грязи, пока другие получали все блага от окружающей их природы.
Случались минуты, когда Игрейнию посещала мысль, что ничто уже не имеет значения – ведь Афтон умер. Потом осознавала, что сама она еще жива. И пока она существовала, ей требовались еда, питье и ручей, чтобы мыться.
Иногда, просыпаясь, она с тревогой ощущала, что Афтон уходит из ее памяти. Тот день, когда он сделал последний вздох, будто принадлежал совсем иной жизни. Муж умер около полутора месяцев назад, но за это время мир успел измениться. И Игрейния возненавидела себя за это. Она не хотела забывать мужа. Она дала себе клятву, что до конца жизни останется верной его памяти. И вот…
Просыпаясь, она понимала, что Афтон умер и больше не принадлежит ее вселенной. И не будет принадлежать никогда.
Никогда!
Она презирала себя за то, что так трепетно относилась к чистоте и так сильно тяготило ее столь унизительное положение.
Жена и дочь Эрика тоже ушли из жизни больше месяца назад, но Игрейния прекрасно видела, что сила его чувства нисколько не ослабла. Его любовь оставалась с ними.
Так же как его ненависть и его горечь.
Она понимала это каждый раз, когда перехватывала его взгляд.
По крайней мере хоть какое-то общение. Время от времени они встречались взглядами. Но шотландец не приближался – все заботы о ней он возложил на других.
И они старались вовсю: казались надоедливыми мухами, от которых невозможно отвязаться… давали ей лишь несколько секунд, чтобы посидеть за деревом.
И не больше.
Игрейнию это настолько угнетало, что она приходила в отчаяние.
И на шестой день она не выдержала. Ей показалось, что она сама превратилась в дерн. Повернула голову налево, затем направо: оба ее охранника вроде спали. Обвела взглядом лагерь и поняла, что Тейер, Тимоти и Брэндон тоже видят сны. Больше никого поблизости не было. Она слышала, как с вечера Эрик с Кэмпбеллом договаривались отправиться пораньше на охоту, чтобы раздобыть для них мяса.
Игрейния встала как можно тише, еще раз оглянулась и на цыпочках поспешила к ручью.
Она немного поколебалась, прислушалась, быстро разделась, собираясь прыгнуть в воду, и тут же выскочила обратно. Но как после этого надеть платье, на котором запеклась кровь Ганнета?
В долгое путешествие Игрейния захватила с собой еще одну рубашку и запасное платье, но и то и другое осталось в лагере. Возвратись она за вещами, и охранники вполне могли бы ее услышать.
Но они и сейчас могут проснуться и сразу броситься к ручью. Подумав, Игрейния спустилась вниз по течению. И стала раздеваться только тогда, когда почувствовала себя в полной безопасности. Но в тот же миг услышала крики в лесу.
– Сбежала! – вопил Джеффри.
– Не может быть! – взревел в ответ Ангус.
– Лошади! Посмотри лошадей!
– Да нет! Она бы не решилась выехать на дорогу. Надо бежать к ручью!
Игрейния инстинктивно юркнула под деревья, пытаясь натянуть на себя платье. Треск ломающихся ветвей говорил ей, что мужчины близко. И она ринулась в чащу.
– Леди, вернитесь! – крикнул Джеффри.
– Пошли к черту! Оставьте меня хоть на пять минут одну, – так же громко ответила Игрейния.
– Она хочет убежать! – испугался Джеффри.
– Ничего, догоним! Нельзя позволить ей смыться! – отозвался Ангус.
– Нет! – прохрипела Игрейния. Она запуталась в одежде и хотела объяснить, что ее сторожа ничего не поняли. Но споткнулась о корень и шлепнулась на мокрую землю. И тут же над ней навис один из охранников.