За это время хрящи, удерживавшие бивень, размягчатся под действием разложения и позволят извлечь драгоценный материал без помощи топоров – один неосторожный удар мог испортить богатую добычу.
Оседлав коней, они по собственным следам направились к месту схватки Аталана с первым слоном. Отыскать его не представляло особого труда: кровь из чудовищной раны хлестала потоком.
Когда позади осталось около лиги, эмир вдруг вскинул правую руку и прислушался. Из-за гряды невысоких холмов, за которой скрылась первая группа аггагиров, доносились тревожные звуки. Опытный охотник распознал бы их без ошибки: так кричит разъяренный слон, не успевший еще получить серьезной раны.
– Похоже, аль-Нур сплоховал, – бросил Осман Аталан. – Нужно спешить на выручку.
Охотники устремились вверх по склону холма. Когда гребень его остался позади, звуки стали отчетливее. Проскакав около трехсот ярдов, Аталан увидел труп лошади: животное лежало, настигнутое ударом слоновьего хобота. Крупом лошадь придавила аггагира – тот тоже был мертв. Чуть дальше на земле распростерлись неподвижные тела еще двух мужчин. Перед глазами эмира встала четкая картина происшедшего: зацепившись за острые колючки киттара, первый упал с коня, а второй, приходившийся ему родным братом, кинулся на помощь. Слон растоптал обоих. Братья погибли бок о бок, как и жили; слившаяся кровь объединила их и после смерти. Потеряв всадников, кони разбежались.
Внезапно из густых зарослей киттара раздался леденящий душу рев. Аггагиры развернули своих скакунов и галопом помчались в высокий кустарник. Спустя мгновение навстречу им вылетел аль-Нур, его покрытый клочьями пены серый жеребец едва держался на ногах. Наездник был почти обнажен: джиббу сорвали колючки, тело испещрили глубокие, кровоточащие царапины, какие вполне могла бы оставить когтистая лапа свирепого хищника. Усталый конь почти ничего не видел. Копыто передней ноги провалилось в нору муравьеда, и жеребец, споткнувшись, чуть было не упал. Резкий толчок выбросил аль-Нура из седла. Даже не почувствовав этого, конь пронесся мимо и оказался на пути выступившего из зарослей слона. Это был тот самый патриарх, следы которого так поразили аггагиров. По его правой задней ноге обильно струилась кровь, но рана была нанесена слишком высоко, чтобы перерезать сухожилие. Неточный удар аль-Нура пришелся в мышцу и лишь еще более разъярил слона. Животное резко дернуло головой, освобождая бивни от болтающихся на них жестких плетей киттара. У основания они толщиной превосходили женское бедро.
– По десять кантаров каждый, не меньше! – пробормотал изумленный Хасан бен Надир.
С трудом поднявшись, аль-Нур ошеломленно осмотрелся; лицо его покрывала корка из запекшейся крови и пыли. Сзади к потерявшему свой меч аггагиру приближался слон. Почуяв перед собой врага, он затрубил и в следующую секунду обвил мощным хоботом грудь охотника. Аль-Нуру еще хватило сил обернуться, воздеть правую руку с поднятым указательным пальцем и прокричать:
– Аллах акбар!
Смерть не страшна, когда Господь раскрывает тебе свои объятия.
– Во имя Аллаха! – шепнул Осман Аталан на ухо кобыле, и Хулумайя поняла, чего ждет от нее хозяин.
Лошадь стрелой пронеслась под слоновьими бивнями; всадник плотно приник к ее шее. Он не мог нанести удар по хоботу, который стискивал грудь аль-Нура. Оставалось лишь попытаться отвлечь внимание животного. Но слон был слишком увлечен своей жертвой. Лишь когда плечо Аталана на всем скаку задело чудовищный бивень, удивленный гигант отступил на шаг и ослабил хватку. Всадник, дерзкий и подвижный, показался слону более достойным противником.
– О возлюбленный Аллахом! – выкрикнул аль-Нур вслед своему спасителю. – Да простит Господь все твои грехи!
Слова эти, донесшиеся сквозь гулкий топот, заставили Аталана улыбнуться.
– Аллах не будет против, если до смерти я еще пару раз согрешу, – бросил он, увлекая за собой гиганта.
Хасан бен Надир вместе с товарищами устремился вдогонку. На скаку аггагиры свистели и испускали воинственные вопли, однако слон по-прежнему видел перед собой только одну цель. Хулумайя неслась во весь опор, силы еще не оставили ее. Обернувшись, эмир понял: времени на маневр у него нет – слон слишком близко, и даже мчащийся в клубах пыли бен Надир не в состоянии дотянуться мечом до сухожилий его задней ноги. Аталан вновь устремил взор вперед. «Аллах всеблагий, да ведь мы в ловушке!»
С обеих сторон от всадника стеной высились плотные заросли киттара, а единственный узкий проход между ними перегородил немыслимых размеров куст. Осман почувствовал, как по шкуре лошади прошла волна дрожи. На скаку Хулумайя скосила черный глаз, словно испрашивая совета у любимого хозяина. С губ кобылы летела белая пена.