Санитары накрыли труп простыней. Потом подняли носилки. Дверь была узка, в коридоре тоже нельзя было развернуться. Они попытались протиснуться в дверь, но это оказалось невозможным. Носилки были слишком широки.
— Придется снять, — сказал старший санитар. — С носилками не пройти.
Он вопросительно посмотрел на Равика.
— Пойдемте, — сказал Равик женщине. — Подождем внизу.
Женщина покачала головой.
— Хорошо, — сказал он санитарам. — Делайте, что нужно.
Санитары подняли покойника, взяв его за ноги и плечи, положили на пол. Равик хотел что-то сказать. Он посмотрел на женщину. Она стояла неподвижно. Он промолчал. Санитары вынесли носилки в тускло освещенный коридор. Затем вернулись в сумрак комнаты за трупом. Равик пошел за ними. Чтобы спуститься по лестнице, им пришлось поднять тело очень высоко. Их лица налились кровью и покрылись испариной. Покойник грузно парил над ними. Равик следил за санитарами, пока они не сошли вниз. Затем вернулся в номер.
Женщина не отходила от окна и глядела на улицу. У тротуара стояла машина. Санитары вдвинули носилки в кузов, как пекарь сажает хлеб в печь. Потом они забрались в кабину. Мотор взревел так, словно из-под земли вырвался вопль, машина резко взяла с места и, круто завернув за угол, исчезла из виду.
Женщина обернулась.
— Вам следовало уйти раньше, — сказал Равик. — Зачем видеть все до конца?
— Я не могла иначе. Не могла уйти раньше его. Неужели вы этого не понимаете?
— Понимаю. Идите сюда. Выпейте еще рюмку.
— Нет, не надо.
Когда прибыли полицейские и санитары, Вебер включил свет. После выноса покойника комната казалась более просторной, но вместе с тем и удивительно мертвой, словно тело ушло, а смерть осталась.
— Вы ведь покинете этот отель? Не так ли?
— Да.
— У вас есть в Париже знакомые?
— Нет. Никого.
— Вы знаете какой-нибудь другой отель, куда хотели бы переехать?
— Нет.
— Есть тут неподалеку небольшой отель «Милан», чистый и вполне приличный. Там вы сможете прилично устроиться.
— А нельзя мне жить в том отеле, где... в вашем отеле?
— В «Энтернасьонале»?
— Да. Я... видите ли... я уже немного его знаю. Все-таки лучше, чем совсем незнакомое место.
— «Энтернасьональ» — не самый подходящий отель для женщин, — сказал Равик.
Этого только не хватало, подумал он. В одном и том же отеле! Я не сиделка для больных. И потом... может быть, она считает, будто у меня уже есть какие-то обязательства перед ней? Ведь и так бывает.
— Нет, не советую, — сказал он резче, чем хотел. — «Энтернасьональ» всегда переполнен. Беженцы. Лучше всего отправляйтесь в «Милан». Не понравится — в любую минуту сможете переехать.
Женщина посмотрела на него. Он почувствовал, что она прочла его мысли, и ему стало стыдно. Но лучше на мгновение испытать стыд, зато потом наслаждаться покоем.
— Пожалуй, вы правы, — сказала женщина. Равик распорядился снести чемоданы вниз и погрузить их в такси. До «Милана» было всего несколько минут езды. Он снял номер и поднялся с женщиной наверх. Это была комната на втором этаже, оклеенная обоями в гирляндах роз, с кроватью, шкафом, столом и двумя стульями.
— Подойдет? — спросил он.
— Да, вполне.
Равик посмотрел на обои. Они были чудовищны.
— Здесь, по крайней мере, светло, — сказал он. — Светло и чисто.
— Вы правы.
Внесли чемоданы.
— Так. Ну вот вы и переехали.
— Да. Спасибо. Большое спасибо.
Женщина присела на кровать. У нее было бледное и словно размытое лицо.
— Ложитесь спать. Вы сможете уснуть?
— Попытаюсь.
Равик достал из кармана алюминиевую коробочку и высыпал из нее несколько таблеток.
— Вот снотворное. Запейте водой. Примете сейчас?
— Нет, позже.
— Ладно. А я теперь пойду. В ближайшие дни наведаюсь. Постарайтесь поскорей заснуть. На всякий случай вот адрес похоронного бюро. Но лучше не ходите туда одна. Думайте о себе. Я наведаюсь к вам.
Равик немного помедлил.
— Как вас зовут? — спросил он.
— Маду. Жоан Маду.
— Жоан Маду. Хорошо. Запомню.
Он знал, что не запомнит и не станет наведываться. И так как он это знал, ему хотелось соблюсти приличия.
— Все-таки лучше запишу, — сказал он и достал из кармана блокнот с бланками для рецептов. — Вот, напишите, пожалуйста, сами. Так проще.
Она взяла блокнот и написала свое имя. Он взглянул на листок, вырвал его и сунул в карман пальто.
— Сразу же ложитесь спать, — сказал он. — Утро вечера мудренее. Звучит глупо и затасканно, но это так. Единственное, что вам теперь нужно, это сон и немного времени. Надо продержаться какой-то срок. Понимаете?