— Я не стал говорить о таких вещах за столом ради соблюдения неких приличий. — произнес он. — Однако сейчас стоит поднять эту тему. Вы верно указали на важность магии в предстоящих морских делах. Круг не станет вмешиваться в борьбу с пиратами. Полагаю, что у вас на службе имеется какой-то… человек со специфическими талантами.
— В смысле чародей? Колдун? — усмехнулся я его осторожной речи.
— Да. Могу вам посоветовать еще кое-кого из подобных людей. Разумеется, в работе с ними следует соблюдать максимальную осторожность. Однако, боюсь, у врага на службе имеются довольно могущественные маги-ренегаты. Есть таковые и среди Гильдии Морских Путей.
Это я тоже в курсе. Альденг и еще как минимум один чародей, но скорее всего их больше. Воспользоваться контактами Церта будет вполне разумно. Хотя стоит учитывать, что эти люди могут ему докладывать. Ишь устроился паук. Сам не лезет на рожон, а ниточки горазд подергать.
— И еще… — сдавленным голосом произнес Церт и перешел на Командный.
Я заметил, что у него дергается левый глаз. Нервничает.
«Вы, наверное, знаете о некоторых тайных и могущественных силах, выступающих на стороне Империи. Кажется, вам пришлось столкнуться с подобным существом на Севере».
Демоны-убийцы. Да. Такую встречу не забыть. Заговор имперских аристократов и каких-то древних чудовищ Великого Пламени. Они прячутся у нас от своих врагов — Круга и Первых, а взамен уничтожают кого-нибудь по указке Сената. В основном мятежных или потенциально мятежных стратегов. Заговор, который мечтает разоблачить и уничтожить Карр.
«Столкнулся. И не могу сказать, что мне понравилось».
«Понимаю, уважаемый триумвир. Однако иметь подобных существ на своей стороне… Достаточно большое преимущество. Мы не можем пользоваться их помощью, когда в дела слишком вмешивается Круг. Но вдали от Империи, где-нибудь на островах в далеких морях…»
Так. Мне что выдадут красную кнопку по вызову убер-демонов? Это интересно. Кстати, не Аланиус ли выступал тогда под маской «анонимного доброжелателя»? Имея на руках текущие знания о внутренней кухне Империи, думаю, что или он, или Беро, или кто-то еще из сенаторов-нейтралов, пытающихся остановить разборки Сандис/Карр.
«В ближайшее время мои люди свяжутся с вами и объяснят все подробности. Но очень прошу вас прибегать к помощи этих существ лишь в случае самой крайней необходимости и когда рядом нет ни магов Круга, ни Первых».
«Хорошо. Буду ждать». — ответил я, испытывая странную смесь гордости и отвращения.
Только попав в новый мир, неоднократно отмечал, что самые страшные чудовища это не ведьмы-людоедки типа Луны, а те кто стоит во главе всего веселья. И теперь я оказался в их «дружных» рядах. Даже местную версию ядерного чемоданчика собираются выдать. Так далеко меня завел путь стратега. В стаю хищников, что хотят очередной раз поделить стада и охотничьи угодья этого многострадального мира.
Глава 7
Обуздание хаоса
Если спросить любого местного жителя, то он с удовольствием расскажет о десятках, если не сотнях видов разнообразных магических артефактов: амулетов, статуэток, табличек с заклинаниями и так далее. Заметная часть из них не работает вообще. Остальные связаны с маломощной и ненадежной магией типа проклятий, приворотов или заговоров на удачу. Однако мощные артефакты таки существуют в моем новом мире. Я сам видел и держал в руках иглу, выкованную вероятно титаном Эагисом. Маги умели создавать простые, но весьма действенные заготовки для призывов и не только. А зеркало, которое притащила Арамиа, было первым артефактом стихийной магии, попавшим в мои загребущие руки.
Вернувшись от Фальвуса, я снова оказался один на один с этой вещью. В полумраке позднего вечера поверхность артефакта переливалась мутно-зеленым с золотыми вкраплениями, притягивала к себе мой взгляд. Это чувство казалось скорее приятным, чем пугающим или болезненным.
Магия Великого Пламени была чуждой природе и людям. Она ошеломляла, выжигала, искажала. Но древнее колдовство, берущее свое начало из сил, лежащих в основе этого мира, ощущалось иначе. Мягче, естественнее, притягательнее. От него не раскалывалась голова, а тело не охватывал странный жар. Дару стратега оно работать не мешало. Однако и стихийное колдовство могло уничтожить или поработить человеческий разум. Я прекрасно помнил прошлого владельца зеркала и чем он закончил. Помню и Екила, потерявшего интерес к людям. Однако после всего мной пережитого сильно опасаться зеркала как-то не получалось. Я же с таким количеством всякой хтони уже взаимодействовал. Выработал иммунитет. Однако как бы не попасться на «эффект Колобка». Который ушел от всех зверей, пытающихся его честно и прямолинейно съесть, но попался хитрой, «дружелюбной» лисе.
Однако пока я довольно спокойно созерцал поверхность зеркала, ощущая как мой взор затягивает внутрь. Там уже начал возникать какой-то новый образ. Вслед за картинкой пришел звук. Я еще видел очертания своей комнаты, а уши мои уже наполнил гулкий, ритмичный перестук ритуальных барабанов. Мне постепенно открывался образ ночного пляжа. Десятки смуглых, практически обнаженных фигур туземных воинов, вооруженных копьями, луками и двуручными палицами с каменными лезвиями по бокам. На белом полотне песка были разбросаны яркие пятна костров. Морская вода же казалась черной бездной и лишь отблески огня обозначали небольшие волны, сонно накатывающиеся на берег. Туземцы собрались полукругом около двух человек: рослого их соплеменника и среднего роста, худощавого имперца. Хотя имперца ли? Думаю, этот человек явно происходил из какой-то провинции, так как на шаддинца, сэйфа или северянина похож не был. Однако облик его сильно отличался от канонов имперской моды. Все руки и большая часть торса были покрыты орнаментом татуировок, сделанных, думаю, в разных частях света. Тут были грубые партаки, набитые будто костяной иглой или гвоздём — удел каторжан, ритуальные узоры, дополненные шрамами, которые навевали мысли о шаманах примитивных племен, и сложные произведения искусства восточных мастеров, сочетающее несколько разных красок и изображающие божеств посреди райских кущ. Лицо татуированного обрамляла короткая бородка, заплетенная в небольшую косичку. На ее конце болталось специальное золотое украшение с тремя зубцами, указывающими вниз, и рубином по центру.
— Я бросил вызов. Ты выбираешь. — обратился к татуированому рослый, мускулистый туземец.
Лицо дикаря покрывал узор грубых шрамов. Должно быть, следы каких-то воинских инициаций.
— Ножи. Там. — ответил татуированный, указывая на воду.
Им поднесли два почти одинаковых ножа из непроницаемо черного обсидиана с белыми рукоятками из, полагаю, человеческой кости. Туземец слегка надрезал сначала свою правую щеку, затем левую, попробовал на язык кровь и, дернувшись всем телом, издал бешеный крик. Видимо, с помощью этого нехитрого ритуала он приходил в состояние некого священного гнева. Его татуированный противник вел себя спокойнее. Он зашел в воду по пояс и поманил врага к себе. Туземец ринулся за ним, поднимая брызги, а барабаны ускорили бой.
— Было два, уйдет один! Было два, уйдет один! — в боевом упоении скандировали дикари. — Кровь в воду! Кровь в землю! Плоть нам!