А еще Абрахам с тоской понял, что ошибся в первоначальной оценке - возможно, Темный просто пока не показал себя во всей красе, ведь раздоры он сеял по-прежнему. Вон какие ненавидящие взгляды кидал на него Гнорк, Михель старательно отворачивался, а Дери аж скривился от отвращения.
Или это была месть Темного за недостойные мысли?
Когда в тот же вечер Абрахама попытались убить, он ничуть не удивился. Десяток по уши закутанных в плащи фигур окружил первосвященника явно с недобрыми намерениями. Сверкнули мечи. Странно, что не арбалетная стрела из-за угла и не яд в бокале... Да и кто мог знать, что он пойдет именно этим путем, разве только...
Верный помощник и секретарь виновато опустил глаза. Эх, мальчик мой, как же так?
Нет, совсем не удивительно, ведь попытаться избавится от него могли многие: горе-патриоты, оскорбленные якобы "изменой", не желающий делиться властью Гнорк, его союзники, да тот же Темный, по неким причинам решивший свалить вину на других...
Что ж, он сам виноват, вот только умирать, оставляя свой город в недостойных руках, кажется настоящей изменой.
Послушник издал короткий вскрик, из перерубленной шеи хлынула кровь - свидетеля убийцы оставлять не собирались. А вот его смерть, вероятно, решили замаскировать под несчастный случай - лестницы в этой части замка крутые, никто не удивится, если еле передвигающийся старик вдруг упадет и свернет себе шею.
Двое грубо схвативших его людей поволокли к лестнице. Кричать было бесполезно - вряд ли убийцы не позаботились о том, чтобы им случайно не помешали. Абрахам старательно, боясь не завершить, молча принялся читать молитву Данану, прося за убитого послушника, свою несчастную страну и за тех, кому придется исправлять его собственные ошибки.
Но, видимо, его время пока не пришло - по крайней мере, первосвященнику так показалось, когда из бокового коридора донеслись голоса. Его убийцы резко замерли, пахнущая потом чужая рука закрыла миэлю рот.
Вот только удача явно была не на его стороне: тех, кто по какой-то причине забрел в заброшенный коридор, было лишь двое. Первосвященник успел заметить круглые от удивления глаза леди Олессы, имперское одеяние ее незнакомого спутника.
Но надо отдать спутнику девочки должное - отреагировал он быстро, заслонив собою девочку и попытавшись метнуть в одного из убийц кинжал. Несмотря на то, что неожиданность была на стороне вновь прибывших, их было лишь двое, да еще и имперец попал в доспехи - кинжал с жалобным звоном упал на каменный пол.
Девочка, проигнорировав прямое указание имперца бежать, схватилась за неизвестно зачем таскаемый ятаган. Нет, миэлю доводилось встречать женщин воительниц, вот только Олесса не имела к ним никакого отношения - держала оружие девочка неуверенно, с трудом скрывая страх, двигалась медленно и неправильно.
- Карлин, - подал голос главный, - займись девчонкой, а я и Витторио избавимся от темного выродка. Остальные доделывают то, зачем мы здесь.
Интонации главаря, смутно знакомые, никак не выходило вспомнить. А вспомнить чудилось важным, чуть ли не первоочередным.
Его несостоявшиеся спасители бежать не спешили - глупо, глупо и неразумно. Разве двое могут справиться с десятком? Абрахам не знал, какой из имперца боец, а вот девочку было жалко... Да и имперец довольным самовольством девушки не выглядел, еще раз рявкнув ей, чтобы убегала.
Но если эти двое вмешались, значит, Темный ни при чем. Если, конечно, Господин Лжи не решил убить свою сестру и своего слугу - в конце концов, судя по легендам, родственными чувствами Темный Властелин не отличался. Но откуда бы ему знать, что те отправятся в почти заброшенный коридор? Исполнители решили проявить инициативу?
Или он опять ошибся, приписав Темному не его поступки.
Имперец и прикрывающая ему спину Олесса, между тем, пока держались. Мужчина даже сумел убить одного врага и ранить другого, а девочка, немало всех удивив, задела своего противника. Тот, с громкими богохульствами и заковыристыми ругательствами, отошел за спину своих товарищей, пытаясь наскоро перевязать рану. Впрочем, темным повезло, что коридор был узким и столпившиеся убийцы скорее мешали друг другу. В любом другом случае темных давно бы окружили, или обошли бы и ударили со спины.
Наконец, главарь решил, что пора заканчивать. Арбалетов, судя по всему, у них в наличии не предполагалось, а использовав метательные ножи, не участвующие в свалке рисковали попасть в своих.
Один из держащих миэля Абрахама людей счел нужным вмешаться в схватку, да и остальные сообразили, что больше мешаются друг другу, даря преимущество противникам. Коварная удача тотчас склонилась на другую сторону.
Имперец - быстрый и неплохой воин, успевший убить уже двоих, защищался изо всех сил, но явно проигрывал, а вот у Олессы меч уже успели выбить, да еще и ранить в предплечье.
Абрахам, проклиная сковавшую тело проклятущую слабость, со всей силы заехал локтем в живот державшему его воину, и пока тот, не ожидавший подвоха от полумертвого старика, согнулся в две погибели, ткнул его припасенным кинжалом в шею. Эх, знал бы Рндал, что его подарок когда-то спасет Абрахаму жизнь, небось, теперь пожалел бы, что нечаянно помог предателю.
Перед глазами темнело, чужая кровь заливала парадное облачение, воздуха перестало хватать. Абрахам изнеможденно рухнул на пол - ноги перестали его держать.
Семеро против троих, двое из которых не представляющие опасности девчонка и старик - паршивый расклад. Леди Олесса, на которую пока не обращали внимания - далеко не убежит, а вреда никакого - прижалась к стене.
Миэль почувствовал, как его сознание уплывает, старое и больное сердце вновь не выдерживало.
- Эй, - тонкая ладошка махала перед глазами. Миэль вновь пришел в замешательство - над ним, присев на колени, склонилась Олесса, золотистые волосы падали на грязный и липкий от крови пол. И как девочка исхитрилась пробраться мимо вооруженных мужчин?
- Вставайте, - с отчаяньем шептала она, настойчиво тянув первосвященника за рукав, - нам надо сваливать. Илларий, - вот, значит, как зовут имперца, - долго не продержится.
Девочка, в отличие от него, не видела, что имперец уже, скорее всего, мертв - по крайней мере, пропустив такой удар в подбрюшье, долго не живут и, тем более, не сражаются. Упомянутый Илларий, прислонившись к испачканной в крови стене, дрожащими руками зажимал живот, из которого вываливались кишки. В отличие от убийц, доспехи имперец натянуть не догадался - а мог бы, все ж таки не дома, а среди врагов.
Громко переговаривавшиеся убийцы решили, наконец, обратить внимание на жертву. Первосвященник честно хотел предупредить Олессу о застывшей сзади с поднятым мечом фигуре (слава Данану, хоть просто убьют, без надругательства), но вместо этого смог издать лишь хрип.
Девочка, видимо что-то почувствовав, обернулась - зря, только испугается перед смертью, бедняжка. Имперец, коротко вскрикнув на своем языке, попытался дотянуться до упавшего недалеко меча, но лишь получил еще один рубящий удар по руке.
Миэль зажмурился, чтобы ничего не видеть - чужая смерть всегда казалась ему страшнее и несправедливее собственной. Олесса панически выставила перед собой руки, закрываясь - девочка совсем помешалась от страха.
Лишь услышав удивленный возглас предводителя убийц, миэль приоткрыл глаза - метнувшаяся впереди серая тень, клыкастая и хвостатая, прикрыла Олессу от смертельного удара. Затем, создание, одним бросков вырвавшее горло тотчас рухнувшего убийцы, хищно зашипело и вновь бросилось в атаку. Мертвое тело упало рядом со священником, смотря прямо перед собой остановившимся взглядом.
Одна из закутанных в плащи фигур, предположительно Витторио, попыталась кинуться в бегство, бросив оставшихся сражаться сотоварищей. Но сбежать трусу не удалось, попав под удар покрытого шипами острого хвоста, он посинел и начал задыхаться - тварь, вдобавок, была ядовитой.