Увидев внизу под собой всадника с Адидорой, привязанной к седлу, Чумбаджи тут же как ястреб бросился на него, намереваясь отнять добычу. Рыцарь выхватил меч, завязался поединок. Впрочем, он оказался совсем недолгим, а результат его - отнюдь не в пользу чародея. Ловким движением рыцарь Оделон схватил карлу за его длинную черную бороду, взмахнул мечом и... бедняга Чумбаджи был уже без бороды! А что такое волшебник без бороды? Да так, ничто, пустое место, ведь в бороде у него вся сила. Убивать волшебника Серебряный рыцарь не стал - да и зачем? В таком виде мошенник уже никому не причинит вреда. Ну, а если захочет заработать на пропитание, пускай потрудится на своей мельнице, помелет муку. Так и толку от него будет больше.
Расправившись с карлой, Оделон на лошади, с Лузиндой в качестве трофея направился в свой рыцарский замок, размышляя по дороге о том, что пора ему теперь задуматься и о свадьбе. Что до самой Лузинды, то она уже ни о чем не думала и не сожалела: ведь рыцарь в блестящих доспехах, на прекрасном жеребце всегда интереснее, чем какой-то там заурядный волшебник.
Однако, хотя Оделон и сделал Лузинду своей женой согласно обету, вниманием он ее не слишком баловал. Вместо того, чтобы слагать своей драгоценной половине сонеты, дарить подарки, устраивать в ее честь пышные праздники и балы, Оделон вечно где-то пропадал - то на охоте, то в рыцарских сборищах, а то и вовсе уезжал надолго, объясняя свое отсутствие тем, что ему, мол, следует немного подышать воздухом.
Что ж, Оделона легко можно понять: поскольку чары волшебника продолжали действовать, то красота принцессы по-прежнему не была видна никому, даже и ее мужу. Лузинде все это, конечно, казалось очень странным - ведь у себя дома она привыкла к неизменным восторгам со стороны мужчин, и безразличие супруга заставляло ее сильно страдать. Оставаясь в замке одна, она не переставая, вздыхала, а иногда и плакала. Прежде спесивая и надменная, бедняжка стала теперь совсем кроткой. Ей нередко вспоминался ее первый муж, маг Чумбаджи. Тот, по крайней мере, всегда ею восхищался и не оставлял надолго в одиночестве.
Прошел год, как Лузинда стала женой Серебряного рыцаря. Однажды, когда она стояла на балконе своей комнаты и любовалась росшими там цветами, неожиданно налетел вихрь, а вслед за тем появился в небе... кто бы вы думали? Ну да, сам упомянутый Чумбаджи, собственной персоной! За это время он успел отрастить бороду и вновь обрести свои волшебные способности. А кроме того ему удалось выяснить местонахождение своей бывшей супруги, и он, конечно, не мог не нанести ей визит. Карла подлетел к балкону, схватил бедняжку Лузинду и снова взвился в воздух. Она только ахнуть успела!
Можно было предположить, что Чумбаджи снова утащит ее обратно, на свою заброшенную мельницу. Однако ж он решил поступить иначе: не оставлять принцессу себе, а, помня ее измену и коварство (ну да, это так ему казалось - что его коварно предали!), продать турецкому султану в гарем. Хоть он и был волшебник, но ведь деньги есть деньги, лишними они ни у кого не бывают. А посему отнес карла Лузинду в город Давананкар, где под видом торговца невольниками явился к владыке правоверных, султану Закиму, и представил ему свою пленницу. Разумеется, перед этим Чумбаджи расколдовал ее, снова сделав красавицей, - ведь дурнушка, пусть даже молодая, никому и даром не нужна!
Так стала Лузинда наложницей султана, двадцать первой его женой по имени Фелима. Поскольку она была для него чем-то новеньким, то султан, конечно, назначил ее на какое-то время Первой женой, со всеми вытекающими отсюда привилегиями. И посещал ее каждую ночь исправно - чтобы она всячески развлекала и ублажала Его Безупречность. Но так было только поначалу, пока принцесса не успела надоесть великому владыке. Потом о ней как-то подзабыли. Лузинда не знала, радоваться ей или горевать: ведь быть у кого-то двадцать первой женой - не такое уж и удовольствие. Ну много ли внимания ты получаешь? Принцесса часто вспоминала своего предыдущего мужа, Серебряного рыцаря, его строгое к ней отношение, которое казалось ей теперь чем-то романтичным и возвышенным, вспоминала его бесстрашие и все его безупречные достоинства, и жалела, что не ценила всего этого раньше.
Однако вернемся к молодому принцу Бургуль-Номаду. Мы ведь еще не забыли, кто он такой? Да-да, тот самый правитель Золотого острова, который приезжал когда-то в королевство Мондадор свататься к принцессе Лузинде. Так вот, с тех пор как принцесса исчезла из своей башни, Бургуль-Номад потерял покой и сон, и без устали бродил по свету в надежде ее отыскать. Теперь он путешествовал по Востоку и, находясь проездом в городе Давананкар, остановился в местном караван-сарае. Заслышав о знатном путешественнике, султан тут же велел позвать его к себе. Как мы знаем, Бургуль-Номад был образован, знал восточные языки, разбирался в поэзии, сочинял и сам, а ко всему, как уже говорилось, был весьма приятен в общении, а потому так понравился султану, что тот сделал все возможное, чтобы удержать его у себя подольше.
Таким образом, последующие три или четыре недели во дворце протекли для принца совершенно незаметно, в приятном ничегонеделаньи, за разговорами, разнообразными угощениями и за игрой в дызым. Султан развлекал его танцами прекрасных гурий, хвалился своими отменными жеребцами, с гордостью показывал Бургуль-Номаду изысканные постройки дворца, сады с их беседками и павлинами, дарохранительницу со всеми ее несметными богатствами. Начав хвастать, султан уже не мог остановиться - так что в конце концов привел принца даже в помещения гарема, обычно закрытые для всех. Все жены султана предстали перед ними, а всего их было, как мы помним, двадцать одна. Правда, лица у всех у них были сокрыты чадрой, почему их и нельзя было рассмотреть. Случайно - а может быть и не совсем? - с лица Лузинды упала чадра, принц увидел лицо принцессы и тут же узнал ее. Надо ли говорить, что все былые чувства и почти угасшие надежды вспыхнули в нем огнем!
Когда Бургуль-Номад с султаном покинули гарем, между его обитательницами только и разговоров было, что о молодом красавце принце. Одна лишь Лузинда не принимала участия в этой болтовне - что вовсе не означало, что она не вспомнила своего давнего воздыхателя. Напротив, теперь ей стало казаться, что она всегда его любила, и что ее давний отказ выйти за него был простым недоразумением.
Тем временем Бургуль-Номад, полный противоречивых чувств, решил проститься с султаном. Узнав об этом, тот предложил ему выбрать себе на память подарок - драгоценность из сокровищницы или же любую красивую вещицу из тех, что он мог видеть у него во дворце. Бургуль-Номад сначала был в нерешительности, но потом признался, что больше всего ему хотелось бы иметь не отделанную изумрудами саблю из царской казны и не племенного жеребца из султановых конюшен, а прекрасную наложницу Фелиму.