Услышав об этом, султан пришел в изумление. Как?! Отдать кому-то красавицу Фелиму, жемчужину сераля? Что угодно, но только не это!..
С удрученным сердцем Бургуль-Номад покинул дворец султана и велел седлать лошадей, чтобы возвратиться домой. Но едва он успел отъехать от города, как любовь к Лузинде воспылала в нем с такой силой, что он тут же решил повернуть обратно, и, если судьбе будет угодно, похитить и увезти принцессу с собой.
Вернувшись в Давананкар под покровом ночи, он остановился на одном захудалом постоялом дворе под видом частного лица и, поговорив там с хозяином, довольно скоро нашел себе пару подручных - весьма разбойного вида, из туркмен, готовых на все за хорошие деньги. Заручившись их клятвой - молчать обо всем, что бы они не услышали, Бургуль-Номад рассказал им о своем плане похищения принцессы. После чего велел им запастись веревочными лестницами, крюками и всяким прочим снаряжением, без которого в таком деле не обойтись.
С помощью одной подкупленной старухи, которая ежедневно приходила во дворец чистить и убирать, принцу удалось передать Лузинде записку. Слов в ней было немного: Бургуль-Номад заверял Лузинду в своей вечной преданности, а затем предлагал тайно освободить ее из султанова гарема. Если принцесса доверяет ему и безусловно согласна, говорилось в записке, то в ночь восьмой луны ей следует незаметно выбраться из дворца в сад и там поджидать, все остальное он берет на себя.
И вот наступила означенная ночь; принц с подручными перекинули веревочные лестницы через стену сераля и пробрались в сад. К счастью луна в это время скрылась за облаками, поэтому им удалось остаться незамеченными. Принцессе также повезло, стража, видимо, дремала, пока она спускалась с крыши гарема в сад по крепко связанным простыням. Впотьмах принцу и Лузинде трудно было разглядеть друг друга, но это нисколько не омрачило радости их встречи. После горячих, хоть и недолгих объятий они поспешили исчезнуть, пока их не заметили.
Перебравшись через стену на другую сторону, они вскочили на лошадей, приготовленных там для побега, как тут во дворце забили тревогу. Беглецы пустили лошадей во весь опор, надеясь раствориться в темноте, однако это им не удалось. Стража остановила их у самых городских ворот, а минуту спустя явились и преследователи из дворцовой охраны. Туркмены-подручные в суматохе сбежали, тогда как принц и Лузинда были схвачены и тотчас доставлены во дворец.
Узрев перед собой Бургуль-Номада и Фелиму, султан разгневался необычайно. Он тут же призвал палача и, верша суд скорый и правый, велел обезглавить виновных пред своими окнами - и принца, и свою преступную наложницу.
Но тут вмешался присутствовавший при этом царский брадобрей, бывший у султана по совместительству первым доверенным лицом. Почтительно поклонившись, он попросил султана терпеливо выслушать его. Возможно, стоило бы сначала выслушать виновных, сказал он, ведь не исключено, что им есть что привести в свое оправдание. К тому же, добавил он, может статься, что их история весьма интересна и поучительна, и доставит Его Всемогуществу много приятных минут. Тогда как казнить виновных всегда успеется.
Султан был весьма весьма охоч до разных занимательных былей и небылиц, а потому нашел слова брадобрея не лишенными основания. Обратившись к Фелиме, он велел ей рассказывать первой.
И принцесса стала рассказывать обо всем, что с ней случилось - начиная с незадачливого сватовства Бургуль-Номада и ее бегства из каменной башни. И как она потом, особа королевской крови, дочь короля Мого-така, была трижды похищена, как побывала женой трех мужей.
Стоило султану услышать, что его Фелима на самом деле никакая не Фелима, а королевская дочь Лузинда, у него даже рот приоткрылся от удивления. А по мере того, как принцесса вела свой рассказ, рот у него открывался все шире и шире.
В заключение своей истории принцесса со слезами посетовала на судьбу, которая обрекла их с благородным Бургуль-Номадом на долгую разлуку, а затем, когда они нашли, наконец, друг друга, на жестокую смерть. Искренне раскаиваясь и сожалея, она попросила прощения у принца за свое былое упрямство и глупость.
После чего, утерев слезы, Лузинда обратилась к султану и попросила его избавить Бургуль-Номада от наказания, говоря, что всему виной лишь его безмерная любовь к ней, а за любовь ведь не следует наказывать. Тогда как с ней самой султан может делать все, что ему угодно.
Все присутствующие при этом придворные и слуги были растроганы необычайно и не могли сдержать слез. Глаза султана также оказались на мокром месте; когда же Его Святейшее Могущество пришел в себя, то объявил, что, тронутый столь невероятной историей, он отменяет свое первоначальное решение и милует обоих.
После чего султан сделал радушное лицо, велел принцессе приблизиться, по-отечески обнял ее, облобызал, а затем объявил, что великодушно дарит ее принцу. Что ж, обеднел он, в конце концов, не слишком, ведь двадцать жен у него еще оставалось. И если что, он всегда мог прикупить себе еще парочку.
Слушая историю Лузинды, принц понял, какое сокровище ему досталось. Узнав обо всех злоключениях, выпавших на ее долю, Бургуль-Номад преисполнился к принцессе еще большей почтительности и решил вместе с нею ехать в Мондадор, просить ее руки у короля Мого-Така, ее отца.
Когда после долгих лет ожидания Мого-Так увидел свою дочь живой и невредимой, он обрадовался безмерно. Принцесса за это время успела расцвести и стать еще красивей, ее роскошные светлые волосы вновь отрасли, а от ее былого упрямства и строптивости не осталось и следа! Король тут же дал свое благословение на их женитьбу, согласно своему обещанию: Бургуль-Номад был ведь человек благородный, притом в высшей степени, а потому полностью соответствовал требованиям вышеупомянутого королевского указа. Свадьбу отпраздновали без проволочек. Она была очень пышной, длилась семь дней и семь ночей, и по слухам, не было на ней ни одного гостя трезвого, скучного или не вполне довольного угощением.
По случаю бракосочетания запущен был в окрестностях дворца грандиозный фейерверк. Лузинда с принцем любовались им, когда принцессе вдруг показалось, что среди взрывающихся ракет и петард мелькнуло что-то знакомое. Длинная черная борода... чалма... сафьяновые туфли... Принцесса пригляделась внимательней, и что же? Действительно, там в небе, в гуще искр и в облаках дыма носился туда-сюда ее первый муж, волшебник Чумбаджи! Пытался, видимо, сойти за ракету. Уж не собирался ли он похитить принцессу в очередной раз? Пожалуй, это было бы чересчур. Теперь, наверно, будет всем рассказывать, что и он тоже был гостем на этой свадьбе.
_