– В чем дело? – Он старался говорить спокойно, хотя внутри все кипело, очень хотелось дать этому жирному по физиономии, но присутствие Наташки заставляло держать себя в рамках.
Детина точно и не слышал его, пнул машину еще раз. Олег уже собрался выйти, но Наташка вцепилась в него обеими руками, как клещ в собаку, и зашептала быстро и испуганно:
– Не надо, черт с ними. Я его знаю, у него с головой проблемы. Он на втором этаже живет, не работает, то ли пьет, то ли колется… Давай уедем.
Меньше всего Олегу хотелось вот так взять и уехать, сбежать, попросту говоря, но голос девушки звучал не только умоляюще, того и гляди, она сейчас расплачется. «Черт с ним!» – Олег захлопнул дверцу, потянулся к ключу зажигания, глянул в зеркало заднего вида и понял, что опоздал. Дорогу позади преграждали двое, один – маленького роста, плотный, другой – повыше, упитанный щекастый блондин в джинсах и тонкой светлой кожанке – он то ли скалился, то ли кривлялся, оба размахивали руками, демонстрируя неприличные жесты. Дорога перед домом узкая, двум машинам не разъехаться, по бокам кусты, если через них продираться, все равно далеко не уйти – впереди детская площадка и забор. А бугай тем временем подобрал с капота темный сверток и с силой швырнул его в лобовое стекло, практически размазал по нему. И тут Олег понял, что это пакет с мусором, что он порвался, и гнилые объедки облепили стекло и капот. Детина проорал что-то невнятное, пнул «Тойоту» еще раз, и Олег, не выдержав, выскочил из машины и оказался с толстым нос к носу. От того разило потом и перегаром, криво усмехаясь, он ринулся навстречу Олегу, да так неаккуратно ломанулся тушей, что задел брюхом зеркало заднего вида, но оно, смачно хрустнув, все же удержалось на месте.
– Что надо?! – выкрикнул Олег и захлопнул дверцу, чтобы помешать Наташке выйти. Та перегнулась через водительское сиденье и опасливо смотрела снизу вверх – глаза распахнуты, нижняя губа прикушена, лицо бледное, но слез не видно.
– От тебя – ничего, – донеслось слева.
Олег обернулся и увидел приземистого парня, черноволосого, с квадратным лицом и наглой ухмылкой на нем. Третий, щекастый, стоял неподалеку и щедро крыл Олега отборными матюками, но делал это как-то неуверенно, без огонька, и постоянно оглядывался на эти самые кусты, точно присматривал себе тропу к отходу, если что-то пойдет не так.
– От тебя – ничего, – повторил чернявый, – проваливай! А вот девочка с нами пойдет. С тобой, гляжу, ей скучно, а мы ее мигом развеселим, сначала все втроем, а потом по очереди.
Он рванул на себя дверцу машины и выволок Наташку из салона, буквально выдернул ее оттуда одним движением, протащил к подъезду, повернул к себе спиной и схватил за локти. Наташка дергалась, рвалась, пыталась лягаться, мотала головой, но парень держал ее крепко, да еще, вдобавок, перехватил ее локти одной рукой, а второй полез под платье.
– Отвали! – завизжала Наташка, ее цветастая юбка задралась вовсе уж непотребно.
Парень радостно скалился и откровенно лапал ее. Подоспел и второй, закрыл Олегу обзор, но там явно происходило нечто донельзя поганое, Наташка визжала так, что с березы с шумом взлетели угнездившиеся там на ночь вороны. Перед глазами все на миг поплыло от злости, Олег ринулся было вперед, но жирный перегородил ему дорогу. Здоровенный, вонючий, маленькие глазки то косят влево, где двое держат Наташку, то на Олега. Вдруг он, неожиданно легко, двинулся вперед, раздался негромкий щелчок, и в руке у детины что-то блеснуло. Олег глянул вниз, и не успел сообразить, что именно сейчас видит, как жирный проговорил:
– Стой, где стоишь, и ничего тебе не будет. Поиграем с девчонкой и отпустим. Ей понравится, гарантирую. Ну, давай, садись в машину и проваливай.
Наташка закричала уже во весь голос, державшие ее парни заржали, раздался треск ткани. Олег глянул в ту сторону, перехватил полный слез и ужаса Наташкин взгляд и покорно поднял руки.
– Хорошо, – открыл он дверцу «Тойоты», – как скажешь. Развлекайтесь, я не против.
Пригнулся, делая вид, что собирается включить двигатель, но вместо этого основанием ладони с силой врезал жирному в подбородок. Голова бугая мотнулась, его отбросило назад, и он с чисто кабаньим треском повалился в кусты. Двое, державшие Наташку, обернулись на шум, одного перекосило от боли – Наташка, извернувшись, лягнула его острым тонким каблуком. Мат, вопли, треск кустов, ругань – все это перекрыл недовольный крик сверху: