Он начал доклад негромко, расчетливо сберегая силы, давая понять как бы затаившимся в зале, внимательно слушавшим его людям, что предстоит трудная работа, требующая от всех напряжения мысли. Заставляя себя сохранять спокойствие и выдержку, он обнажал сущность фашизма: его природу, происхождение и цели. И то, что песет массам победивший фашизм. Он начал говорить о жертвах фашизма — убитых, раненых, арестованных, искалеченных и замученных в Германии, Польше, Италии, Австрии, Болгарии, Югославии… Волнение, как он ни сдерживался, охватило его и передалось залу. И когда он стал называть всем известные имена заточенных в фашистских тюрьмах, голос его звучал уже во всю силу.
— Мы приветствуем с этой трибуны, — воскликнул он, взмахнув крепко сжатым кулаком и тряхнув прядями волос, — вождя германского пролетариата и почетного председателя нашего конгресса товарища Тельмана!
Зал, грохочущий от аплодисментов, как бы накренился на него всей огромной массой вставших со своих мест людей. Димитров стоял на трибуне, оторвавшись от листов своего доклада, и также аплодировал. Тельман! Где ты, в какой фашистской тюрьме сейчас? Жив ли? И думаешь ли в эти минуты о нас, узнав из случайно полученной газеты о созыве конгресса?
Стихли аплодисменты, словно общий вздох пронесся по залу — все опустились на свои места, и зал опять как бы занял свое обычное положение, простершись в перспективе.
— Мы приветствуем товарищей Грамши, Антикайнена, Йонко Панова… — продолжал Димитров, и аплодисменты, на мгновение стихнув, вновь заполнили все пространство зала до сверкающего белизной высокого потолка. — Мы приветствуем Тома Муни, уже восемнадцать лет томящегося в тюрьме, и тысячи других узников капитала и фашизма. И мы говорим им: «Братья по борьбе, по оружию! Вы не забыты. Мы с вами. Каждый час нашей жизни, каждую каплю нашей крови отдадим за ваше освобождение и освобождение всех трудящихся от позорного фашистского режима»…
Зал все еще как бы давил на Димитрова всей своей массой стоящих людей, грохотом аплодисментов, яркостью сотен лиц…
Он поднял руку.
— Товарищи!..
Магическая сила единения людей была в этом простом слове: зал затих в напряженном внимании. Димитров вдруг ощутил, что его силы, воля, ум сливаются с силами, умом, волей сотен слушавших его людей. Он продолжал свой доклад:
— Еще Ленин предупреждал нас, что буржуазии, возможно, удастся обрушиться свирепым террором на трудящихся и дать отпор на те или иные короткие промежутки времени растущим силам революции, но что ей все равно не спастись от гибели…
Димитров говорил о том, что победа фашизма не неизбежна, что германский рабочий класс мог ее предотвратить, если бы добился установления единого антифашистского пролетарского фронта. Он сказал и о «нейтралитете» болгарских коммунистов 9 июня 1923 года, облегчившем фашистам захват власти в Болгарии. Но он говорил также и о том, какой прекрасный пример борьбы против фашизма дает всему международному пролетариату рабочий класс Франции и как поистине огромно значение полумиллионной антифашистской демонстрации в Париже, состоявшейся всего за десять дней до открытия конгресса, и многочисленных демонстраций в других городах Франции. Это уже не только движение единого рабочего фронта, это — начало широкого общенародного фронта против фашизма. Французская компартия показывает всем секциям Коминтерна пример того, как нужно проводить тактику единого фронта, а социалистические рабочие — пример того, что нужно делать сейчас социалистическим рабочим других капиталистических стран в борьбе с фашизмом…
Одну за другой переворачивал Димитров страницы своего доклада. Он все более углублял мысль о едином фронте, о его формах, о методах борьбы в разной обстановке. Он рассматривал условия возникновения единого фронта в Соединенных Штатах Америки, в Англии, в странах континентальной Европы, в странах, где у власти были правительства буржуазные, и в странах, где в правительствах находились социал-демократы… Он говорил об антиимпериалистическом едином фронте в Бразилии, Индии, Китае, о борьбе за профсоюзное единство, о едином фронте и молодежи, о едином фронте и женщинах… И о правительстве единого фронта, в котором должны были воплотиться мысли Ленина, высказанные им 15 лет назад, о формах перехода к пролетарской революции…