Вскоре Георгий был уже в Тырново. Уезжал оттуда поздно ночью. Вокзал был забит солдатами и ранеными, возвращавшимися из госпиталей на фронт и с фронта на побывку домой. Мрак только прибавлял гнева и исступления солдатской толпе.
Классный вагон, в который Георгий получил билет по своему депутатскому удостоверению, прицепили к составу открытых платформ. Едва к перрону подошел этот странный поезд, солдаты, сбивая друг друга, хлынули к нему в призрачном свете редких фонарей. Не дожидаясь, когда вагоны остановятся, люди карабкались на платформы, втискиваясь среди тех, кто был уже там.
К пассажирскому вагону подошло трое раненых, один из них на костылях. Георгий посторонился, пропуская солдат.
Незадолго до отхода поезда в вагой вошел полковник и, увидев раненых солдат, с грубой бранью накинулся на них. Солдаты возражали ему. Заступаться за них было опасно, это лишь еще более обозлило бы полковника, и он мог жестоко расправиться с ранеными. Спасая их от расправы, Георгий сказал проводнику вагона, что он должен правильно указывать места пассажирам.
Полковник резко бросил Георгию:
— Кто вы такой, чтобы вмешиваться в работу кондуктора?
— Я народный представитель, — ответил он, поворачиваясь к полковнику, — и не только имею право, но и обязан вмешиваться. Солдат и инвалидов ругают за чужую вину.
— Молчать! — закричал полковник, теряя власть над собой. — Я не позволю вам… — Он стал нервно расстегивать кобуру револьвера.
Георгий не двинулся с места:
— Если бы такая храбрость была проявлена в бою, ее бы оценили по достоинству.
Полковник опомнился, оставил кобуру, вытащил из кармана не первой свежести платок — видно, полковнику тоже досталось в дороге — вытер разгоряченное лицо.
— Что вы, штатский, знаете о фронте! — воскликнул он с горечью и раздражением. — Почему я должен сражаться, защищая отечество, стрелять и убивать врагов и требовать выполнения воинского долга с этих скотов, — он кивнул в сторону, где стояли скрывшиеся уже солдаты, — а вы, депутаты, в это время богатеете на теплых местечках и подрываете дисциплину!
— Вы оскорбляете человека, которого совершенно не знаете, — сказал Георгий. — А что касается дисциплины… Ее больше невозможно поддерживать криком, руганью или оружием. Это уже ясно всем.
— Господа офицеры, — сказал полковник, обращаясь к стоявшим в вагоне военным, — прошу вас быть свидетелями: этот человек подрывает дисциплину среди военнослужащих.
Поезд уже давно мчался. Ночью на остановке Горно-Оряховская военный комендант со слов полковника составил акт на Димитрова.
После всей этой истории у Георгия созрело твердое решение найти способ проникнуть на фронт, к солдатам. Они стали совсем не такими, какими были в начале войны, из-под ног офицеров уходила почва. Этот план удалось осуществить лишь после Октябрьской революции, во время недавней поездки в Ксанти и Драму. И вот теперь эта повестка…
Полицейский, принесший повестку, невысокий, в мешковато сидевшей военной форме, сказал, что Димитров должен немедленно явиться к военно-полевому следователю. Они стояли во дворике около дома. Георгий перечитывал повестку, весь напрягшись, сжав губы, опустив лобастую голову.
— Надо здесь расписаться, — добавил полицейский, вытаскивая из-за пояса замусоленную книжку и протягивая ее Димитрову.
Георгий молча, с хмурой прищуркой, взял книжку. Пока он искал графу, где следовало расписаться, к полицейскому подошла мать в своем черном платке и, поклонившись, сказала:
— Господин полицейский, наверно, вам придется еще много ходить по домам. День будет жарким, можно устать. Выпейте у нас чашечку кофе.
— Нет, нет мне незачем кофе! — как-то испуганно пробормотал полицейский, засовывая книжку за пряжку пояса. — Ты, мать, лучше скажи своему сыну, чтобы он побыстрее собирался.
— Почему же не выпить чашечку кофе? — сказала баба Параскева. — Ваша мать, господин полицейский, наверно, была бы рада, если бы узнала, что ее сына угощают. Когда я предлагаю вам кофе, я думаю, что и моего сына где-нибудь также встретят по-человечески. В этом нет ничего плохого.
— У меня давно уже нет матери, — буркнул полицейский. Не поднимая глаз, он повернулся и торопливо пошел к воротам.