Еще год назад, на VI расширенном пленуме Исполкома Коминтерна в феврале — марте 1926 года, Георгий дал анализ внутрипартийного положения в Компартии Германии и показал, что ультралевый уклон в этой партии затрудняет ее работу и развитие. Осенью 1926 года он был в Германии и еще раз ознакомился с обстановкой, сложившейся в компартии. Теперь это был уже зрелый боец международного коммунистического и рабочего движения, умудренный огромным политическим опытом. В письме в Исполком Коминтерна Димитров рекомендовал принять решительные меры по ликвидации контрреволюционной троцкистской оппозиции в ВКП(б). «Русская болезнь, — писал Димитров, — стала серьезной болезнью для всего Коминтерна, и дальнейшее распространение этой болезни недопустимо…»
Глубоко продуманный вывод из анализа фактов международного коммунистического движения!..
Димитров продолжал руководить деятельностью Балканской коммунистической федерации. Весной 1927 года, когда началось преследование Греческой коммунистической партии, Димитров составил декларацию Балканской коммунистической федерации, разоблачающую греческую реакцию. Федерация помогла Греческой компартии разгромить ликвидаторский уклон в партии, югославским коммунистам — преодолеть фракционность и занять правильные позиции по национальному вопросу, разъяснить ленинскую идею о союзе рабочего класса и крестьянства. Димитров называй ленинское учение о союзниках пролетариата счастливым открытием для балканских трудящихся масс.
Он глубоко изучал политическую обстановку во многих странах Западной Европы. И этот опыт, и знание особенностей коммунистического движения в разных странах, и закалка борца сыграли неоценимую роль в событиях, которые вскоре последовали…
XI
Весной 1929 года Георгий должен был вновь уехать в Западную Европу, — уехать с иными задачами, чем бывало прежде…
К этому времени прошло уже несколько лет эмиграции. Не раз за эти годы, отправляясь по делам Болгарской коммунистической партии в Германию и Австрию, он со спокойной душой оставлял Любу: в прекрасных санаториях ее лечили лучшие советские врачи, у нее были самые современные лекарства. Силы, казалось, возвращались к ней. Люба перешла в ряды партии большевиков, по-прежнему недолгие заграничные поездки ни Георгию, ни ей не были в тягость.
Но теперь предстояло покинуть Москву надолго и жить в обстановке постоянной опасности. Исполнительный комитет коммунистического Интернационала поручил Димитрову руководить своим форпостом в сердце капиталистического мира — Западноевропейским бюро Исполнительного комитета Коминтерна. Димитрову и его товарищам по работе в Западноевропейском бюро предстояло согласовывать деятельность коммунистических партий европейских стран в создании единого широкого фронта борьбы против империализма, войны и фашизма, защиты прав рабочего класса, защиты Советского Союза. Местопребыванием бюро был избран Берлин — отсюда и в географическом и в политическом отношении было наиболее удобно вести широкую нелегальную работу для осуществления единства действий компартий европейских стран.
Георгий должен был стать немцем в своей речи, в своих манерах и образе жизни. Он всегда по достоинству ценил занятия с Любой немецким языком и немецкой литературой — еще тогда, в Болгарии. Если его раскроют и узнают, он может быть обвинен в шпионаже, диверсиях, к чему никогда не имел отношения, как и всякий политический деятель-марксист. Его могли уничтожить и наемные убийцы фашистско-болгарского правительства. За пределами приютившей его страны ему предстояло выверять каждый свой шаг. Он готов был на этот риск, на постоянную настороженность, на безвестную смерть, если она выпадет ему на чужбине от руки предателя, — готов был на все это тяжелое и жестокое ради того, чтобы и там, среди враждебного мира, оставаться апостолом братства, которому давно уже отдавал свои силы и помыслы, как отдавала этому братству все, что у нее было, и Люба. Он знал, и Люба тоже знала, что отступления, ухода от своего долга перед партией не может быть и никогда не будет.
Теперь он с теплым чувством вспоминал еще прежде полученные Любой письма от Клары Цеткин. Оба они тогда порадовались добрым словам старой немецкой коммунистки.
«Дорогой товарищ! — писала Любе Клара Цеткин из Кисловодска. — С преданностью вспоминаю и высоко ценю Вас, ценю, как прекрасную женщину и коммунистку. Большое счастье для меня, что я Вас узнала.