В течение следующих трех недель, до тех пор пока «Роубак» не подошел к бразильскому берегу, Фишер оставался в своей каюте в кандалах. Сойдя на берег, Дампир попросил португальского губернатора поместить Фишера в местную тюрьму, пока обстоятельства не позволят отправить его в Англию, Фишер был доставлен на сушу в кандалах под охраной. Он провел в тюрьме три месяца. При этом Дампир не оставил Фишеру ни пенни, хотя и послал ему слугу и немного продовольствия. Об этом ни слова не говорится в книге Дампира о путешествии. Там есть лишь упоминание об «упрямстве, недовольстве и непослушании некоторых моих людей» и намеки на их боязнь длительного плавания. Это «обоснованно заставляло меня, – пишет Дампир, – подозревать их в намерении поднять мятеж». В книге ничего не говорится о конфликте с Фишером, приведшем в конце концов к краху карьеры Дампира как офицера королевского флота. Поступая с Фишером подобным образом, он прекрасно понимал, что ответит за это по возвращении на родину, но никогда не сожалел о содеянном. Отправив Фишера в тюрьму, он послал отчет о плавании в Адмиралтейство, в котором писал, что все идет хорошо, за исключением того, что «я ежедневно подвергался оскорблениям со стороны моего лейтенанта Джорджа Фишера…». «Когда же поведение Фишера етало совсем невыносимым, – продолжал Дампир, – то я пригрозил ему тростью, которая была тогда в моих руках, на что он, повернувшись ко мне, назвал меня старой собакой, старым негодяем и заявил моим людям: „Джентльмены, схватите эту старую пиратскую собаку, ибо он намерен убежать с вами и королевским судном“». Поэтому он был посажен под арест, «чтобы не дать ему возможности вызвать бунт на корабле».{33}
После инцидента с Фишером Дампир стал спокойнее и целиком сосредоточился на задачах экспедиции. Он дал команде отдохнуть, принял меры к обеспечению корабля продовольствием и водой на длительное плавание. «Роубак» вновь пересек Атлантический океан, прошел мимо мыса Доброй Надежды и направился к берегам Новой Голландии. Преодолев 7 тыс. миль, корабль подходил к западному берегу Австралии около Дирк-Хартогс-Пойнт, места, названного так в честь голландского моряка, вышедшего здесь на берег в 1616 г. и оставившего там медную плиту, надпись на которой объявляла эту землю владением Нидерландов.
1 августа 1699 г. англичане были уже у берега, но не могли найти подходящего места для стоянки корабля, пока не обнаружили глубокий залив, названный Дампиром заливом Шарка. Команда была измучена беспрерывным трехмесячным плаванием, вода подходила к концу.
Но Дампир решил не высаживаться на сушу: перед ним была бесплодная пустыня, где не было и следов необходимой ему воды. Он повел свой корабль на север. Если бы Дампир повернул на юг, то вскоре увидел бы благодатные места в районе современного Перта, где нашел бы все необходимое. Но его решение было вполне объяснимо: он знал, что найдет на северо-западном побережье Новой Голландии, где до этого побывал на корабле капитана Рида, а что он мог встретить, идя на юг, было совершенно неизвестно. Поэтому «Роубак» шел на север мимо унылых берегов, пока не достиг местности, называемой сейчас Землей Дампира. Недалеко отсюда было место первой высадки Дампира на австралийском берегу в районе архипелага Буканьеров. Наконец была найдена свежая вода. Как и во время первого посещения Австралии, Дампир увидел стоявших вдалеке аборигенов: высоких чернокожих людей, тела которых были разрисованы белыми кругами. Как и тогда, вид их вызывал в нем неприязнь. «Все они, – писал Дампир позднее, – имели неприятный вид и были самыми безобразными из людей, которых я когда-либо видел, хотя я видел великое множество дикарей».{34}
В его книге о путешествии в Новую Голландию есть рассказ о попытке поймать кого-нибудь из коренных жителей: «Прыткий молодой человек, бывший со мной, видя их вблизи, побежал за ними, и они тут же бросились бежать от него. У него был меч, а у них – деревянные копья. Их было много, и ему пришлось туго. Вначале, когда он побежал за ними, я погнался за двумя другими, находившимися у берега, но, понимая, что может случиться с молодым человеком, быстро повернул обратно, взобрался на вершину песчаного холма и увидел его недалеко от себя, окруженного ими. Увидев меня, один из них бросил копье, пролетевшее рядом со мной. Я выстрелил, чтобы только испугать их, не намереваясь убить кого-нибудь… Хотя выстрел сперва и испугал их немного, но они скоро успокоились и, вскидывая руки, презрительно крича „пу, пу, пу“, подступили к нам снова. Я понял, что надо действовать решительно, и выстрелил в одного из них. Остальные, видя, что он упал, отступили, и молодой человек получил возможность вырваться и прибежать ко мне. Другой человек, который также был со мной, ничем не мог помочь, поскольку у него не было оружия. Я возвратился с моими людьми, оставив попытку захватить кого-либо из туземцев, будучи огорчен тем, что случилось. Туземцы взяли с собой раненого товарища. А мой молодой человек, который был ранен копьем в щеку, очень боялся, что копье было отравлено, но я так не думал. Его рана была очень болезненна, так как была нанесена тупым оружием, но он скоро выздоровел».{35}
Пять недель пробыли англичане на австралийском берегу, «не очень привлекательном», как писал Дампир. Затем «Роубак» пошел к Тимору.
Гористый остров предстал перед англичанами на рассвете 11 сентября. Западная его половина принадлежала голландцам, восточная – португальцам. «Роубак» подошел к западному берегу, и англичан встретил весьма подозрительно настроенный командир голландского гарнизона. В этот район, где проходили важнейшие морские пути, иностранные корабли заходили обычно с целью пиратства. За два года до прихода «Роубака» здесь побывало французское пиратское судно, нанесшее серьезный ущерб.
Больших усилий стоило Дампиру добиться разрешения отправить к берегу лодку, чтобы взять питьевую воду. Это ему удалось сделать лишь после того, как он убедил голландцев, что его корабль принадлежит к королевскому флоту и что Англия и Голландия являются теперь союзниками в войне против Франции.
Один из офицеров «Роубака», посланный Дампиром на берег, сознательно постарался ухудшить отношения с голландцами, чтобы вынудить своего капитана прекратить опасное исследовательское плавание и повернуть к Яве. Когда Дампир узнал об этом, то приказал плыть к восточной части острова, где встретил более дружественный прием у португальского губернатора. Команде было разрешено сойти на берег для отдыха.
В это время Дампира гораздо больше беспокоило не здоровье экипажа, а состояние его судна. В тропических водах днища деревянных кораблей быстро обрастали водорослями и ракушками. «Роубак» очень нуждался в очистке днища. Но корабельный плотник, как уже говорилось, дела своего не зная, и на Тиморе не было возможности произвести полный ремонт судна. Все, что можно было сделать, – это накренить корабль так, чтобы очистить его бока от водорослей и ракушек. Но времени для этого не было, поскольку Дампира предупредили, что в любой день может задуть муссон. Дампир решил отказаться от ремонта корабля. Он ограничился лишь пополнением запасов продовольствия и питьевой воды и продолжал плавание. В Новый, 1700 г. «Роубак» подошел к западному берегу Новой Гвинеи. Предполагаемый Дампиром маршрут дальнейшего плавания должен был проходить в совершенно неизведанных водах, ибо маршруты двух капитанов, плававших здесь до него, – Схаутена и Тасмана проходили значительно севернее.
«Роубак» шел вдоль северного побережья Новой Гвинеи. Дампир наносил на карту встречавшиеся ему острова, давал им свои названия. Один из них он назвал островом короля Вильяма, в честь своего монарха, другой – островом Провидения, потому что дошел до него на таком ветхом судне, как «Роубак». Но все эти земли были открыты до него, о чем Дампир, конечно, не знал. Единственной действительно открытой впервые именно Дампиром землей был остров, названный им Новая Британия.