"Как ты объяснишь, в таком случае, такое странное обстоятельство, что правильную марксистскую тактику могут проводить только очевидные не марксисты, а марксисты совершенно неспособны к марксистской тактике?"
На это я ответа не получил . Ему "помешали", и он больше к этому вопросу не возвращался.
Однажды он принёс мне свою написанную в тюрьме и только что напечатанную брошюрку: "Наши задачи в связи с разгоном Думы" (не ручаюсь за буквальную точность заглавия, но таково было её содержание). Он, надо полагать, этим своим произведением был очень доволен. И ему, повидимому, очень хотелось услышать похвалу из чужих уст. По этой ли, или по другой причине (судить не берусь), но он попросил меня подробно написать моё мнение о ней. Я охотно согласился: при вынужденной тюремной бездеятельности и у меня жажда хоть какой-нибудь деятельности далеко превосходила предоставляемые для неё возможности.
В этой брошюрке Троцкий откровенно признается, что тактика бойкота в первую Государственную Думу была ошибкой [10]: "Мы не учли момента, и надо не бояться открыто признаться в этом".
Но когда он переходит к "Нашим задачам", он прямо поражает бедностью мысли и отсутствием реального содержания. Никакой осязаемой тактики он, в сущности, не предлагает . Все изложение ограничивается громкими трескучими фразами, не дающими читателю никакого указания: что же делать?
Я уже в другом месте указывал, что Троцкий мог в своё время хорошо излагать теорию марксизма, но когда дело доходило до применения его на практике, он неизменно пасовал.
Марксизм,—бесстрастно анализирующий социальный организм, выясняющий роль социальных групп в нём, социальные силы, движущие этот организм в том или ином направлении, — совершенно чужд всему психическому складу Троцкого, слишком занятого своей собственной личностью и её именно ролью в истории данного момента. У него не хватает терпения внимательно и вдумчиво вчитываться в страницы книги жизни. Он быстро перелистывает её, спеша отыскать своё имя в ней и занять своё место (непременно первое и, по возможности, эффектное). Статья или брошюра: "Наши задачи", "Наша тактика" и т. п. должна только оправдать занятую позицию. Где уж тут до марксистского анализа? Он после, белыми нитками, пришивается спереди или сзади, смотря по тому, как это диктуется архитектурными соображениями, а то и совсем забывается.
Кадеты Родичев и Петрункевич, через Думу, стали героями страны. Лавры, доставшиеся им, могли бы достаться "нам", если-бы '"мы" не сделали ошибки, правильно учли бы момент и т. д. А потому "Наши задачи", "Наша тактика" и т. д., и т. д.
Кое-какие общипанные лавры во второй Думе выпали и на "нашу" долю, но не в лице Троцкого, которого они опять миновали, а в лице большевика Г. Алексинского [11].
Из всех профессий, в которых Троцкий до сих пор, с большим или меньшим талантом изощрялся: памфлетиста, публициста, народного трибуна, дипломата. — эта профессия политика-аналитика меньше всего соответствует его психической конструкции. Тут он наиболее резко обнаруживает свою Ахиллесову пяту. Более всего на своём месте он, пожалуй, в теперешней роли фельдмаршала. На этом поприще все его таланты могут развернуться но всю ширь.
Такт, или иначе брошюрка мне совсем не понравилась. Я откровенно написал своё мнение, в виде критической заметки, не скрывая того, что я думал, но, понятно, в очень корректной, дружески-товарищеской форме. Mне и в голову но приходило, что эта моя невинная заметка, в ответ на его просьбу, может сколько-нибудь повлиять на наши отношения, в особенности, если принять во внимание разницу общественно-политического удельного веса каждого из нас.
Я жестоко ошибся. После моей заметки он явно дулся на меня, стал избегать меня и, если и подходил к моей камере, то быстро просовывал сквозь щель под дверью газету или письмо от жены и немедленно исчезал. О моей заметке — ни слова, как будто я её не писал, и он меня об этом не просил; и беседы со мной через "волчок" прекратил. Он демонстративно давал мне чувствовать своё полное охлаждение ко мне.
Скоро его отправили в Сибирь. Через некоторое время и меня отправили в административную ссылку в Вологодскую губернию, и я надолго потерял Троцкого из виду.
Глава восьмая.
В эмиграции.
Лондонский съезд Р. С. Д. Р. П. — Троцкий со "своим складным стулом". — Венская ''Правда". — Отношение к старым друзьям.
10
В этом отношении он резко отличается от Ленина, который упорно отстаивал правильность потерпевшей очевидный крах тактики бойкота выборов в первую Думу даже тогда, когда признавал необходимость участия в выборах во вторую Думу.
11
Со времени войны Алексинский решительно порвал с большевиками и стал в ряды борцов против большевизма.