Керенский, введший смертную казнь за измену на фронте, не подписал ни одного смертного приговора. Троцкий, отменивший смертную казнь, в применении "беспощадного расстрела" проявил ненасытность, прямо патологическую. К расстрелу он прибегает не только за измену "социалистическому отечеству", но и из личной мести.
В этом отношении одну из самых мрачных страниц его карьеры составляет дело капитана Щастного, который был казнён в личную угоду Троцкому тогда, когда отменённая большевиками смертная казнь ещё не была восстановлена.
Капитан Щастный был назначен большевиками начальником морских сил Балтийского моря. Он спас от немцев балтийский флот, находившейся в Гельсингфорсе, с большим трудом проведя его через льды до Кронштадта и устья Невы. Он пользовался большой популярностью среди матросов, и в виду своих крупных заслуг перед большевистским правительством, держал себя более независимо, чем это мог терпеть Троцкий; и его необходимо было устранить. Никакого определённого обвинения обвинителям не удалось формулировать. Ни одного свидетеля защиты не были на суд, и письменные показания неявившихся свидетелей (большевистских же комиссаров) не были допущены к прочтению. Единственным свидетелем был "свидетель" обвинения Tpoцкий, который произнёс такую речь, что обвинителю Крыленко ничего не оставалось делать.
"Я считаю, что перед вами — опасный государственный преступник, который должен быт наказан беспощадно", заявил Tpoцкий. И семь покорных "судей" исполнили приказ. Видные большевики, в которых ещё сохранилась человеческая искра, были чрезвычайно взволнованы этим политическим убийством. Приговор произвел удручающее впечатление в партийных кругах и в матросских массах.
Взяв в свои руки руководство военными делами, Троцкий, наконец, нащупал свою настоящую профессию, в которой все его таланты и способности могли проявиться и развернуться во всю ширь: неумолимая "логика" (принявшая форму военной дисциплины), железная решительность и непреклонная воля, не останавливающаяся ни перед какими сентиментальными соображениями гуманности; ненасытное честолюбие и безмерная самоуверенность, специфическое ораторское искусство, и пр. и пр.
Организация побед "социалистического отечества'' скоро целиком перешла в его руки. Он стал самой популярной фигурой в глазах всех, кто в торжестве большевистского коммунизма видел начало новой эры всеобщего счастья.
Троцкий стал большевистским фельдмаршалом, обнаружившим необыкновенные стратегические дарования, если верить отзывам знатоков военного дела даже из лагеря противников.
В своём специальном поезде, обставленном с невероятной роскошью и удобствами [20], он мчится с одного конца Poccии в другой, смотря по тому, где положение настолько критическое, что требуется его личное немедленное присутствие. И горе тому, кто окажется виновником малейшей задержки в пути.
Его манеры, выступления и приёмы действия стали предметом подражания даже со стороны генералов из армии Деникина и Врангеля.
В первой главе мною было указано, что индивидуальность Троцкого надо искать в его воле. Так как теперь вся воля его находит своё проявление в военном деле, то, естественно, что "революция" в этот период сводится для него к организации побед, которая становится самоцелью, независимо от того, к чему она ведет.
Когда нет внутренних врагов, он делает диверсию на врагов внешних. Он простирает свои руки на социалистическую Грузию, на Армению, залезает в Персию, мечтает чуть ли не о завоевании всего мира. Для этого надо всю Россию превратить в один сплошной военный лагерь. Он милитаризует железные дороги; и, при помощи милитаризации труда во всей промышленности и земледелии, он мечтает превратить всю Россию в одно обширное аракчеевское военное поселение со строгим военным режимом, где все по сигналу встают, по сигналу едят, по сигналу идут на работу, по сигналу ложатся, по сигналу выходят на парады для знатных иностранцев и по сигналу славят своё идеальное правительство.
Когда такое счастье окончательно стало невмоготу изголодавшемуся русскому народу, и когда "краса и гордость русской революции" [21], кронштадтские матросы стали во главе восстания против деспотизма коммунистов во имя восстановления советской власти, Троцкий был назначен диктатором с неоганиченными полномочаями для подавления ''бунта" верноподданных. При помощи китайских и других иноземных войск [22] он потопил восстание в море крови.
Заключение.
Таков удивительный путь, пройденный Бронштейном. Юноша, самоотверженно и бесстрашно отдающий весь богатый и неистощимый запас силы, энергии и таланта, которыми природа так щедро одарила его, на борьбу с царским деспотизмом, под скромным именем Львова, мечтающий стать русским Лассалем, — достигнув зрелости, превращается в свирепого диктатора, безжалостно заковывающего в цепи самого тяжёлого рабства население своей родины, готового, не моргнув глазом, погубить миллионы людей и даже целую страну, ради исключительной цели сохранения во что бы то ни стало власти в руках кучки беззастенчивых авантюристов [23] и гордо позирующего в роли всемирного жандарма, "крепко наступившего сапогом на грудь" угнетённых народов.
23
Одно время, когда положение большевиков было очень шатко, Троцкий заявил: "Мы, может быть, уйдем, но тогда мы так хлопнем дверью, что мир содрогнется".