В результате этих политических маневров, как отмечал главный содокладчик от «военной оппозиции» В.М. Смирнов, «вопрос о разногласиях» был сведен «к тому, что одни будто бы стоят за партизанскую армию, а другие за регулярную». Именно так поставил вопрос Г.Я. Сокольников в своем докладе, в котором он изложил тезисы Л.Д. Троцкого. В.М. Смирнов попытался расширить круг вопросов дискуссии, заявив: «На организацию Революционного Совета Республики и других центральных учреждений необходимо обратить самое серьезное внимание… Надо отметить чрезвычайную громоздкость центральных учреждений и крайне неясное распределение функций между ними, приводящее сплошь и рядом даже к отдаче противоречащих друг другу приказов». В то же время и в докладе Смирнова, и в речах других сторонников «военной оппозиции» значительное место заняла критика единоначалия, порядков, необходимых для регулярной армии, а это делало платформу «военной оппозиции» уязвимой для критики.
Все же обсуждение политики Реввоенсовета на закрытых заседаниях военной секции съезда позволило многим делегатам выступить с поименной критикой Троцкого. Как отмечалось в издании «Восьмой съезд РКП(б). Протоколы», «многие делегаты съезда резко и справедливо критиковали центральные военные учреждения и деятельность Троцкого как председателя Реввоенсовета Республики. Они отмечали, что Троцкий и другие руководители военного ведомства не знают положения на фронте, не созывают армейских коммунистов, не совещаются с ними. Делегаты рассказывали, что во время своих поездок Троцкий подавлял всех потоком «отменяющих», «дополняющих» и «исключающих» распоряжений и приказов, вносивших путаницу в руководство боевыми действиями. В своих выступлениях делегаты выражали протест против линии Троцкого, слепо доверявшего старым военным специалистам и пытавшегося свести на нет роль партийных организаций и военных комиссаров против огульных мобилизаций в армию без классового отбора».
В своей речи на секции Ленин осудил нигилистические взгляды «военной оппозиции» относительно привлечения бывших царских офицеров, подчеркнув: «Теперь на первом плане должна быть регулярная армия, надо перейти к регулярной армии с военными специалистами. Когда вы, с одной стороны, в тезисах говорите, – мы за военных специалистов, – с другой – с коллективным командованием, вы себя побиваете».
Несмотря на осуждение Лениным и другими членами руководства ЦК тезисов «военной оппозиции», недовольство практикой руководства Троцкого проявилось в поддержке этой платформы большинством участников военной секции (37 против 20). Тогда меньшинство потребовало перенести обсуждение на закрытое заседание съезда. Хотя здесь резолюция в целом, одобрявшая политику Троцкого, получила большинство, но значительное число голосов против (174– за, 95– против) само по себе свидетельствовало о широком неудовлетворении делегатов съезда принятыми решениями.
Кроме того, на съезде была неоднократно подвергнута критике существовавшая в руководстве партии практика бесконтрольной концентрации власти в руках одного человека. Эти критические замечания были высказаны в связи с оценкой деятельности Я.М. Свердлова.
Преодоление субъективизма в решениях было особенно актуальным в связи с обострившимся положением Советской Республики. Накопив за полтора года на окраинах страны свои силы, белые армии готовили решительное наступление. Продвижение на восток армии А.В. Колчака могло привести к соединению с белыми силами на севере и еще более многочисленными армиями А.И. Деникина на юге. К 1 марта 1919 года 8500 километров фронтов республики защищали 381,5 тысячи бойцов Красной Армии, имевших на вооружении 6561 пулемет и 1697 орудий. Несмотря на сравнительно слабые силы, командующий Восточным фронтом С.С. Каменев был сторонником широкого контрнаступления против армий Колчака. Намеченный командованием Восточного фронта удар с юга принес в конце апреля желаемые результаты.
Неожиданно в разгар успешного наступления по настоянию И.И. Вацетиса и приказу Л.Д. Троцкого С.С. Каменев был смещен с поста командующего Восточным фронтом. Новый командующий А.А. Самойло приказал перебросить успешно наступавшую на южном фланге 5-ю армию на север фронта. Как отмечал Н.Е. Какурин, «последующие события показали, что такой крутой поворот к северу главных сил 5-й армии по обстановке являлся уже излишним, так как под влиянием новых успехов Южной группы противник начал сдавать и на своих северных операционных направлениях». Действия нового командующего фронтом грозили сорвать успешное наступление Красной Армии. В своем письме, направленном А.А. Самойло, М.Н. Тухачевский предлагал ему «соблюдать статью 19-ю полевого устава 1918 года, в которой говорится, что «прежде чем отдать приказ, надо подумать».
Но, очевидно, приостановка наступления Красной Армии на восток была вызвана не ошибкой Самойло, а входила в планы Троцкого и Вацетиса. Последний опасался, что, перейдя Урал, армии Каменева попадут в западню. Разделяя эти опасения, Троцкий в то же время хотел приостановить наступление на востоке, исходя из международных обстоятельств. Как отмечал Дейчер, в это время Троцкий гораздо больше желал очистить Европейскую Россию от белогвардейцев, чем распространять Советскую власть на Сибирь. «Появились новые обязательства: Венгрия и Бавария только что стали Советскими республиками, и Ленин призывал, чтобы Красная Армия установила связь с Советской Венгрией несмотря на то, что польские войска в Восточной Галиции закрывали к ней дорогу. Именно по этим причинам Троцкий желал сокращения обязательств на Восточном фронте. Так как Каменев не отказывался от своего плана преследования, то Троцкий отстранил его от командования».
Реализация плана Троцкого помогла бы Колчаку удержать за собой Сибирь и Дальний Восток. Более того, попытка поворота красных армий на запад могла бы привести к крушению всей Советской власти. Но очевидно, что действия Троцкого определялись не заботой о судьбе «верховного правителя» и других белых генералах. Прорыв советских частей через Польшу в Венгрию и далее через Австрию в Баварию отвечал представлениям Троцкого о той роли, которую должна была выполнить Октябрьская революция. Вступление Красной Армии в Венгрию и Германию в середине 1919 года превратило бы ее бойцов в своеобразных «латышских стрелков» Западной Европы, а это могло бы существенно повлиять на революционные процессы в этих странах и ход мировых событий. Несомненно и то, что при этом Красная Армия понесла бы огромные потери как во время прорыва в Западную Европу, так и в дальнейших боях против численно и качественно превосходящих ее армий европейских государств.
Очевидно, открытое обсуждение такого плана действий среди членов партии и командиров Красной Армии могло бы вызвать энергичный протест тех, кто думал прежде всего об интересах России, а не о Соединенных Штатах Европы. При этом многие бывшие царские офицеры и красные командиры, которым была дорога Россия, могли бы объединиться против интернационально мыслящих любителей рискованных предприятий. Видимо, по этой причине план Троцкого о приостановке наступления на Восточном фронте принял завуалированный характер в виде директивы Самойло о переброске войск Южной группы на северное направление.
Энергичные протесты командиров Восточного фронта различного уровня привели к тому, что через 20 дней после своей отставки, 25 мая, С.С. Каменев вновь стал командующим фронтом. 29 мая Ленин телеграфировал Реввоенсовету фронта: «По вашему настоянию назначен опять Каменев. Если мы до зимы не завоюем Урала, то я считаю гибель революции неизбежной». Позже Л.Д. Троцкий признал «ошибочность» своего плана действий на Восточном фронте, правда, подчеркнув, что его разногласия с С.С. Каменевым носили «чисто практический характер».
Успешное наступление Восточного фронта совпало с отступлением Красной Армии на юге под натиском армий А.И. Деникина. Хотя численность наступавших в мае– июне 1919года белых армий была невелика (100 тысяч), но силы, противостоявшие им, были еще слабее количественно (60 тысяч) и качественно.