Господа Жиромские[457] и им подобные при всяком удобном случае не прочь предъявить салонный протест против колониальных «зверств»; но это нисколько не мешает им принадлежать к социал-колониальной партии, которая навязала французскому пролетариату шовинистический курс во время войны, имевшей одной из своих важнейших задач сохранение за французской буржуазией ее колоний и расширение их. Все это Монатт забыл. Он рассуждал так, как если бы не было на свете ни мировой войны, ни позорного крушения Второго Интернационала, ни столь же позорного крушения французского синдикализма с его амьенским[458] ветхим заветом, как если бы не было после того великих революционных движений в ряде стран Запада и Востока, как если бы разные течения не проверили себя на деле, не показали себя на опыте.
Полгода тому назад Монатт делал вид, что он начинает историю сначала. А история за это время снова посмеялась над ним. Единомышленник французских социалистов Макдональд, которому Лузон[459] давал недавно свои несравненные советы, посылает в Индию не освободительные анкетные комиссии, а войска и расправляется с индусами подлее всякого Керзона[460]. И все негодяи британского тред-юнионизма поддерживают эту палаческую работу. Или это случайно?
Вместо того чтобы под влиянием нового урока отшатнуться от лицемерной «нейтральности», от вероломной «независимости», Монатт, наоборот, сделал новый — на этот раз решающий — шаг в объятия французских Макдональдов и Томасов[461]. С Монаттом нам больше разговаривать не о чем.
Блок «независимых» синдикалистов с открытыми агентами буржуазии имеет крупное симптоматическое значение. В глазах филистеров дело рисуется так, что представители двух лагерей сделали друг к другу шаг навстречу во имя единства, прекращения братоубийственной борьбы и прочих сладких вещей. Не может быть ничего противнее и фальшивее этой фразеологии. На самом деле смысл блока совсем другой.
Монатт представляет те элементы в среде разношерстной рабочей бюрократии, отчасти и в среде самих рабочих, которые пытались подойти к революции, но на опыте последних 10–12 лет разочаровались в ней. Почему она, видите ли, развивается такими сложными и путаными путями, приводит ко внутренним конфликтам, к новым и новым расколам, после шага вперед делает полшага, а иногда и целый шаг назад? Годы стабилизации буржуазии, годы революционного отлива накопляли разочарование, усталость, оппортунистические настроения в известной части рабочего класса. Все эти чувства созрели у группы Монатта только теперь и толкнули ее к окончательному переходу из одного лагеря в другой. По пути Монатт встретился с Луи Селье[462], у которого были свои основания повернуть свою заслуженную муниципальную спину революции. Монатт и Селье пошли рядом. Навстречу им попался не кто иной, как Дюмулен. Это значит, что в то время как Монатт передвигался слева направо, Дюмулен счел своевременным передвигаться справа налево. Чем это объясняется? Дело в том, что Монатт в качестве эмпирика — а центристы всегда эмпирики, иначе они не были бы центристами — дал выражение чувствам стабилизационного периода в такой момент, когда самый этот период стал сменяться другим, гораздо менее спокойным и устойчивым.
Мировой кризис принял гигантский размах и пока все еще продолжает углубляться. Никто не может предсказать заранее, на чем он остановится и какие политические последствия повлечет за собой. Положение в Германии крайне напряженное. Немецкие выборы внесли элемент острой тревоги не только во внутренние, но в международные отношения, показав снова, на каком жалком фундаменте стоит версальское здание. Экономический кризис перехлестнул через границы Франции, и мы видим в ней, после большого перерыва, начало безработицы. В годы относительного благополучия французские рабочие терпели политику конфедеральной бюрократии[463]. В годы кризиса они могут ей припомнить ее измены и преступления. Жуо не может не испытывать тревоги. Ему необходимо иметь левое крыло, еще более, пожалуй, чем Блюму. Для чего же существует на свете Дюмулен? Не надо, конечно, думать, будто здесь все расписано по нотам и согласовано в форме заговора. В этом нет никакой надобности. Все эти люди знают друг друга, знают, на что они способны и, в частности, в каких пределах кто из них способен леветь безнаказанно для себя и для своих патронов[464].
457
Жиромский Жан (1890–1975) — французский социалист, один из руководителей левого крыла Социалистической партии. В 30-х гг. выступал за объединение с коммунистами. После Второй мировой войны стал коммунистом.
458
Имеется в виду Амьенская хартия, принятая съездом Всеобщей конфедерации труда Франции в г. Амьене в 1906 г. Хартия провозглашала независимость профсоюзов от политических партий, их отказ от политической борьбы, сосредоточение на экономических выступлениях рабочих.
459
Лузон Робер (1882–1976) — французский профсоюзный деятель. В первой половине 20-х гг. краткое время был коммунистом. В 1926 г. вместе с Монаттом покинул компартию и основал Синдикалистскую лигу.
460
Керзон Джордж Натаниел (1859–1925) — британский политический деятель, консерватор. В 1899–1905 гг. вице-король Индии. В 1919–1924 гг. министр иностранных дел.
461
Томас Джеймс Генри (1874–1949) — британский профсоюзный и политический деятель, инженер. Генеральный секретарь тред-юниона железнодорожников в 1918–1931 гг., министр труда в 1929–1930 гг., министр по делам доминионов в 1930–1935 гг.
462
Селье Луи (1855–1978) — французский коммунистический деятель. В 1923 г. краткое время генеральный секретарь компартии Франции. В 1929 г. исключен из партии за «оппортунизм». Основал коммунистическую оппозиционную группу, которая получила название Рабоче-крестьянской партии.
463
Имеется в виду французская Всеобщая конфедерация труда — крупнейшее национальное профсоюзное объединение, основанное в 1895 г.
464
То обстоятельство, что конфедеральная бюрократия сохраняет по отношению к Дюмулену выжидательное и критическое положение, иногда даже с оттенком враждебности, нисколько не нарушает сказанного выше. Реформисты должны принимать свои меры предосторожности и держать Дюмулена под контролем, дабы он не увлекся, выполняя их работу, и не перешел положенной ему черты. (