Неужели же мы рвали с Ситриными, Зиновьевыми, Бухариными, Томскими для того, чтобы объединяться или сближаться с Брандлерами, Снивлитами и «Манруфами»? Нет, это плохие шутки. Мы защищаем определенную сумму идей, выросшую из грандиознейшего исторического опыта русского и мирового пролетариата. Вне левой оппозиции есть достаточно места для всяких групп, группочек, сект, «Манруфов» и пр. Вопрос совсем не сводится к тому, будет ли с нами сегодня Петр или Павел или его многоуважаемая венская племянница или тетка. Вопрос сводится к тому, чтобы систематически развивать и применять к событиям определенный капитал идей и на этом воспитывать настоящие революционные марксистские кадры. Для этого надо очиститься от случайных прохожих, которые примкнули к нам из любопытства или по ошибке. Мы будем с величайшим вниманием и с величайшим терпением защищать наши взгляды перед каждым молодым рабочим, который хочет знать правду и готов учиться. Но мы проявим в дальнейшем удесятеренную непримиримость по отношению ко всяким конфузионистам, пронырам, авантюристам, которые хотят под знаменем левой интернациональной оппозиции раскинуть свои палатки и собрать в них своих добрых друзей и знакомых. Нет, этот номер не пройдет.
Франкель, может быть, переведет это письмо на немецкий язык. Брошюру об Исп[ании] я не получал. […][503] Посмотрим.
Обнимаю тебя крепко. Будь здоров и бодр.
Л. Троцкий
5 мая 1931 г.
Письмо Л.Л. Седову[504]
Милый Лева!
Посылаю тебе окончание своего политического письма[505]. Франкель и Шюрер[506] перевели его на немецкий язык и пошлют тебе сегодня-завтра немецкий перевод. Похоже, может быть, придется напечатать это письмо в «Интернациональном бюллетене». Пока что его надо пустить по рукам. Следовало бы сделать и французский перевод. Но здесь это неосуществимо. Придется как-нибудь согласовать этот вопрос с Парижем. Эта задача уж ляжет на тебя.
Ты спрашивал, что извлечь из процесса по поводу убийства Воровского[507]. Не зная протоколов, трудно высказаться. Но кое-какие советы я могу подать. В речах есть, вероятно, попытка личной характеристики Воровского. Может быть, и очернение его противной стороной. Эти все места нужны. Особенно ценны те места, которые сближают убийцу, его защитников и друзей с графом Сфорца. Последний характеризует Воровского как лжеца, как человека, примкнувшего к большевикам после победы, наконец, как шовиниста-поляка, которому русское было чуждо и враждебно. Все, что так или иначе приближается к этой характеристике и, наоборот, противостоит ей, надо тщательно выписать. Далее, необходимо выяснить — кратко — тактическую сторону убийства: где, когда, при каких условиях, а также — опять-таки кратко — политическую обстановку убийства: зачем и в каком звании Воровский находился в Женеве, что писала женевская печать о нем и т. д. Но все это кратко, чтобы иметь лишь необходимые точки опоры.
Пфемферт хочет напечатать в своей «Акцион» мою статью об Испании[508] и проект платформы по русскому вопросу. Я лично возражений не нахожу. Пфемферт ссылается на то, что известные возражения идут с твоей стороны под углом зрения издательским, т. е. с точки зрения «конкуренции», что ли. Мне не думается, что перепечатка в журнале — притом с большим запозданием — могла нанести ущерб брошюре. Но это уж вы должны решать на месте. Я ему отвечу в том смысле, что по этому вопросу прошу сговориться с тобой. Зато я всячески приветствовал бы напечатание у него проекта платформы: надо попытаться внести дифференциацию в эту среду, достаточно, впрочем, законсервированную.
Ты пишешь, что «ничего не забываешь из поручений». Я в этом ни одной минуты не сомневался и не сомневаюсь. В поручениях противоречия действительно нередки, как и неясности. Объясняется это тем, что поручения даются нередко ощупью, причем в разные моменты работы и под влиянием разных потребностей и соображений. Но до сих пор мы тут не имеем ни малейшего повода к жалобам.
Очень беспокоит неполучение моих «Сочинений» и пакета «Истории» от Фишера. Неужели все это пропало? Насчет Фишера Франкель сегодня будет наводить справки в отеле «Савой». Русское издание «Истории» получено. Оно производит неплохое впечатление, хотя формат слишком мал. При перелистывании заметил две опечатки. Фамилия Церетели пишется упорно через два л. Точно он итальянец, а не грузин.
505
Видимо, речь идет о документе «Принципиальные и практические вопросы левой оппозиции» (Writings of Leon Tritsky (1930—37). New York, 1973. P. 251–262). В примечании к документу составители сочли дату постскриптума (8 мая 1931 г.) ошибочной (р. 419). Анализ текста показывает, что эта дата верна, а ошибочна дата, обозначенная после основного текста письма (5 июля). По всей видимости, письмо было датировано 5 мая.
506
Шюрер — германский сторонник Троцкого. В течение некоторого времени выполнял обязанности секретаря и охранника Троцкого во время пребывания в Турции.
508
Речь, очевидно, идет о статье Троцкого «Испанская революция и угрожающие ей опасности» с приложением «Вопросы испанской революции изо дня в день» (Бюллетень оппозиции. 1931. № 21–22. С. 2—17).