Во многих случаях обвинение в контрабанде имеет иной источник. Тысячи менее стойких сторонников оппозиции формально отреклись в течение последних лет от своих взглядов, были восстановлены в партии и допущены к работе. Уже очень скоро обнаружилось, что школа оппозиции была для них незаменимой школой научной мысли. Бывшие «троцкисты» заняли видное положение в области хозяйственной, научно-литературной и педагогической деятельности. Они покорны, как могут быть покорны испуганные чиновники. Но они знают факты. В мозговых извилинах у них застряло немало критических навыков. Агенты Сталина, подстерегающие их со всех сторон, без труда открывают в их лекциях и книгах яд «троцкистской контрабанды».
Есть и третий источник яда, не менее опасный. Серьезные молодые исследователи, ничем в прошлом не связанные с оппозицией, в значительной мере аполитичные, но и чуждые карьерных соображений, становятся нередко жертвой обрабатываемого научного материала и собственной добросовестности. В ряде вопросов они, не подозревая того, попадают в колею, проложенную левой оппозицией. Система взглядов, которую навязывает сталинская бюрократия, приходит во все большее противоречие не только с традициями партии, но и со всеми сколько-нибудь серьезными самостоятельными исследованиями в разных областях исторической и общественной науки, порождая тем самым оппозиционные настроения. В результате неожиданно раскрывается, что важнейшие отрасли общественной работы в Советском Союзе находятся в руках «авангарда буржуазной контрреволюции»!
Укрепление советского хозяйства ослабляет Сталина
Ожесточенный характер нынешней кампании против «троцкистов» вдохновил русскую эмигрантскую печать на новые пророчества о близком крушении советской власти; и эти голоса, несмотря на обескураживающий опыт прошлых 14 лет, находят отклик и в большой европейской, и в американской печати. Это не столь уж удивительно: не только сталинская бюрократия упорно отождествляет себя с советским режимом, но и враги его, ищущие утешительных иллюзий, становятся жертвой той же политической аберрации.
Между тем для разговоров о приближении долгожданного конца нет никаких оснований. Развитие производительных сил Советского Союза есть самое грандиозное явление современной истории. Великие преимущества планового руководства доказаны с такой силой, которой ничто более не опровергнет. Близорукость и зигзаги сталинской бюрократии только ярче подчеркивают могущество самих методов. Думать, что трудящиеся массы России захотят вернуться назад, в условия русского отсталого капитализма, могут только маньяки реставрации.
Но не менее ошибочно думать, будто экономические успехи, упрочивающие новый режим хозяйства, автоматически укрепляют тем самым политическое положение Сталина и его фракции. До известного момента так и было. Но сейчас развертывается процесс прямо противоположного порядка. Народ, совершивший величайшую революцию, мог временно, в трудных условиях, переуступить руководство своими судьбами бюрократии; но отказаться надолго от политики он уже не способен. Было бы слепотой не видеть, что именно упрочение экономического положения страны все более враждебно противопоставляет трудящихся всевластию бюрократии. Достигнутые успехи рабочие не без основания приписывают себе, а за бюрократией следят все более критическим взглядом. Ибо массы снизу видят не только успехи и вытекающие из них возможности, но и грубые ошибки руководства и постоянную тенденцию сваливать ответственность за эти ошибки с руководителей на исполнителей. Повысив самочувствие рабочих, успехи повысили вместе с тем и их политическую требовательность.
Уроки хозяйственных зигзагов, особенно ошеломляющие разоблачения процесса вредителей, прочно вошли в сознание широких кругов населения и чрезвычайно подорвали престиж Сталина. Вывод напрашивался сам собой: «Оказывается, что оппозиция была права!» Оппозиционная мысль, не обнаруживаясь на поверхности, долго пролагала себе скрытые пути. Сейчас открывается критический период. Рабочие хотят не только подчиняться, но и решать. Они собираются многое изменить. От них не более, чем когда-либо, требуют, чтобы они только одобряли решения, которые принимаются без них. Рабочие недовольны: не советским режимом, а тем, что бюрократия заменяет собой Советы. В разных рабочих ячейках «троцкисты» поднимают голос, иногда очень мужественно. Их исключают. Это начало новой главы в жизни правящей партии. Критические голоса более уже не смолкнут.