О вопросах политических я сейчас писать не буду. Надеюсь, что по пути в Германию остановитесь в Константинополе, и тогда можно будет с гораздо большим успехом обменяться мнениями устно.
Принкипо, 18 июля 1929 г.
Ответы на вопросы представительницы американской прессы по поводу китайско-советских отношений[211]
По поводу советско-китайских отношений я могу дать свое мнение, разумеется, лишь как частное лицо. Никаких данных, кроме газетных, у меня нет. В такого рода делах газетные данные всегда недостаточны.
Не может быть никакого сомнения, что агрессивность обнаружена не советским, а китайским правительством. Режим Китайско-Восточной дороги существует уже ряд лет. Те рабочие организации, против которых выступили китайские власти, существуют тоже не со вчерашнего дня. Нынешний режим Китайско-Восточной дороги был в последний раз тщательно разработан особой комиссией под моим руководством. Решения этой комиссии утверждены в апреле 1926 г. и полностью обеспечивают интересы китайской стороны. Поведение нынешнего китайского правительства объясняется тем, что оно укрепилось путем разгрома рабочих и крестьян. О причинах поражения революционного движения китайского народа я здесь говорить не буду, так как эту тему я достаточно осветил в своих уже напечатанных работах. Правительство, поднявшееся из разгрома революции, как всегда, чувствует себя слабым по отношению к тем силам, против которых направлена была революция, т. е. прежде всего против британского и японского империализма.
Оно вынуждено поэтому пытаться поднять свой авторитет путем авантюристических жестов по адресу революционного соседа.
Должна ли эта провокация, выросшая из разгрома китайской революции, повести к войне? Я этого не думаю. Почему? Потому что советское правительство не хочет войны, а китайское правительство не способно вести ее.
Армия Чан Кайши одерживала в 1925—27 гг. победы благодаря революционному подъему масс. Повернувшись против них, армия лишилась главного источника своей силы. Как чисто военная организация армия Чан Кайши крайне слаба. Чан Кайши не может не понимать, что советское правительство слишком хорошо знает слабость его армии. Не приходится и думать о том, чтобы Чан Кайши без помощи других держав способен был вести войну с Красной армией. Вернее сказать, Чан Кайши мог бы воевать лишь в том случае, если бы его армия являлась лишь вспомогательным отрядом при войсках другой державы. Я не думаю, что такая комбинация сейчас очень вероятна, особенно при указанном выше искреннем стремлении советского правительства уладить вопрос мирными средствами.
Выступление американского правительства с напоминанием о пакте Келлога[212] вряд ли может представиться очень убедительным, поскольку американское правительство до сих пор не признало Советов и тем не создало хотя бы формальных предпосылок для «беспристрастного» отношения к конфликту.
Мне незачем объяснять, что в случае, если бы Советам была навязана война, «оппозиция» отдала бы себя целиком делу защиты Октябрьской революции.
22 июля 1929 г.
Письмо М. Истмену
Дорогой друг!
Скрибнер[213] настаивает на том, чтобы не посылать мне перевода моей автобиографии на просмотр, так как это вызывает задержки.
Первую главу я просматриваю здесь. Что касается всей книги, то я готов отказаться от просмотра перевода при одном условии: если бы вы согласились просмотреть на пробу несколько глав. Скрибнер очень хвалит своего переводчика, который перевел Антона Чехова. Но я не знаю, в какой мере этот переводчик знаком с революцией и марксизмом и владеет соответственной терминологией. Между тем политические качества переводчика для меня важнее его беллетристических качеств. Вот почему я был бы вам в высшей степени благодарен, если бы вы просмотрели четыре-пять глав под этим углом зрения. Думаю, что Скрибнер должен за эту работу заплатить?
Теперь второй вопрос. Парижский представитель «Консолидейтед Пресс»[214] был посредником между мной и Скрибнером. Я согласился на условия Скрибнера, не зная совершенно, что «Консолидейтед Пресс» берет в свою пользу 10 %. Никакой надобности в посредничестве «Консолидейтед Пресс» у меня не было. Грэвс[215] предложил мне условия более благоприятные, чем Скрибнер. Точно так же и Бони. Условия Скрибнера сами по себе малоблагоприятны, а отчисление 10 % делает условия прямо-таки возмутительными. Скрибнер платит мне 15 % независимо от тиража. Это значит 13,5 % (за вычетом 10 % посреднику). Между тем Грэвс предложил 15 % за первые 15 000 и 20 % за дальнейшие издания. Не возьметесь ли вы позондировать на этот счет почву у Скрибнера? Может быть, он согласится считать заключенное нами соглашение действительным только для первого издания в 15 000 экз. Тогда и отчисление в 10 % также относилось бы только к этому первому изданию. Что касается следующих изданий, то мы заключили бы новое соглашение. Я хочу избавиться, прежде всего, от этого совершенно разбойничьего налога в пользу «Косолидейтед Пресс», которое и без того нажило на мне большие деньги.
211
Опубл. в ж-ле The Militant, 1929, Seрtember 15th, а затем в книге Writings of Leon Trotsky (1929) (New York: Pathfinder Press, 1975. P. 213–221). Интервью было дано корреспондентке агентства Ассошиэйтед Пресс.
212
Пакт Келлога (точнее, пакт Бриана — Келлога) (Парижский пакт), или договор об отказе от войны в качестве орудия национальной политики, получил название по именам инициаторов — министра иностранных дел Франции А. Бриана и Государственного секретаря США Ф. Келлога. Договор был подписан 27 августа 1928 г. представителями 15 государств, которые взяли на себя обязательство регулировать межгосударственные споры невоенными средствами. Это событие означало первый шаг на пути создания системы коллективной безопасности в Европе. Позже к договору присоединились СССР и ряд других государств.
213
Scribner’s Sons — американское издательство, выпустившее в 1930 г. книгу Троцкого «Моя жизнь» (в 1931 г. книга была переиздана).
214
Consolidated Press — американская фирма, осуществлявшая посредничество между авторами, с одной стороны, издательствами, газетами и журналами США — с другой. Занималась также непосредственно издательской деятельностью.