Глава седьмая
ВЪ ДОМЪ ПРЕДВАРИТЕЛЬНАГО ЗАКЛЮЧЕНІЯ.
Споры о бойкотѣ Думы. — Кадетнзмъ и анархизмъ. — Колебанія Троцкаго. — Чужіе лавры.
Въ Домѣ Предварительнаго Заключенія, куда я попалъ, политическіе пользовались свободой настолько, что совершенно безпрепятственно моглп переговариваться черезъ окна. Политическія событія рѣзко наросталп. Каждый день приносилъ что-нпбудь новое, п каждаго вновь прибывшаго (а арестованные прибывали непрерывно) товарищи осаждали допросами. Той же участи подвергся и я. Троцкій, который въ это время тоже находился въ Домѣ Предварительнаго Заключенія, между прочимъ, спрашивалъ меня объ общихъ знакомыхъ. Мое замѣчаніе, по поводу одного изъ очень интересовавшихъ его лпцъ, что онъ теперь “совсѣмъ меньшевикъ, почти кадетъ”, вызвало злорадную реплику со стороны Троцкаго: “Это очень пикантно въ устахъ меньшевика!” Въ его глазахъ такимъ заявленіемъ я убійственно компрометировалъ и себя и меньшевиковъ. Между тѣмъ, у меня это не было неудачной обмолвкой; для меня, дѣйствительно, ясно было, что кадетизмъ, это — свойственная меньшевизму форма оп-портюнпзма, тогда какъ оппортюЕпзмъ, свойственный большевикамъ, — анархизмъ. Всякая революціонная тактика (большевизмъ тогда еще былъ теченіемъ революціоннымъ) имѣетъ свойственную ея сущности форму оппортюнпзма. Я считалъ, что мнѣ чуждъ и тотъ и другой видъ оппортюнпзма. Но если бы мнѣ пришлось выбирать изъ двухъ формъ оппортюнпзма, апархпстскаго п кадетскаго, я всегда предпочелъ бы кадетскій Троцкій несомнѣнно питалъ предпочтеніе п склонность, — хотя ни въ какомъ случаѣ, тогда онъ не рѣшился бы признаться въ этомъ, — къ анархистскому оппортюнпзму, которому онъ теперь отдался всецѣло. Отсюда сарказмъ.
Слѣдствіе по дѣлу Троцкаго скоро послѣ моего ареста было закончено; и опъ сталъ пользоваться сравнительно большей свободой, чѣмъ я п другіе, находившіеся подъ слѣдствіемъ. Опъ писалъ статьи и брошюры, и оик платались. Пользуясь сравнительной свободой внутри тюрьмы, онъ часто подходилъ къ моей камерѣ, и мы подолгу бесѣдовали черезъ ‘•волчокъ”.
Благодаря ему, я имѣлъ возможность вести переписку съ женой. Опъ бралъ у женя письма и доставлялъ отвѣты, минуя тюремную администрацію. Онъ также доставлялъ мнѣ газеты и нелегальную литературу.
Какъ я уже указывалъ, во всѣхъ тактическихъ вопросахъ онъ всегда былъ съ большевиками, хотя организаціонно связывалъ себя еъ меньшевиками. Связь ата, какъ я также указывая!., на мой взглядъ, объясняется чисто случайными обстоятельствами въ моментъ возникновенія меньшевизма. Большевикъ по натурѣ, Троцкій сталъ меньшевикомъ но необходимости.
Во время одной изъ нашихъ бесѣдъ черезъ волчекъ, я задалъ ему прямой вопросъ: неужели опъ, считающій себя марксистомъ, не видитъ, что меньшевики именно являются настоящими марксистами, и что большевикамъ совершенно чуждъ марксистскій образъ мышленія. Онъ призналъ справедливость этого (иначе какой бы онъ былъ меньшевикъ?) и допустилъ, какъ самоочевидную вещь, что Іеппнъ совсѣмъ не марксистъ. Однако, при атомъ опъ прибавилъ, что меньшевики совершенно неспособны къ живому, активному политическому дѣйствію, въ то время, какъ большевики всегда умѣютъ схватывать настоящую здоровую, правильную тактику. II въ его словахъ явно звучала горячая симпатія къ близкимъ ему по духу большевикамъ и съ трудомъ скрываемая антипатія къ совершенію чуждымъ ему меньшевикамъ.
“Какъ ты объяснишь, въ такомъ случаѣ, такое странное обстоятельство, что правильную маркі истскую тактику могутъ проводить только очевидные не марксисты, а марксисты совершенно неспособны къ марксистской тактикѣ?”
Па ото я отвѣта не получилъ . Км у “номѣшалп”, и оиъ больше къ этому вопросу не возвращался.
Одііажды онъ принесъ мнѣ свою написанную въ тюрьмѣ п только что напечатанную брошюрку: “Папіп задачи въ связи съ разгономъ Думы” (не ручаюсь за буквальную точность заглавія, но таково было ея содержаніе). Онъ, надо полагать, этимъ своимъ произведеніемъ былъ очень доволенъ. И ему, иовндимому, очень хотѣлось услышать похвалу изъ чужихъ устъ. По этий ли, или по другой причинѣ (судить не берусь), но онъ попросилъ меня подробно написать мое мнѣніе о ней. Я охотно согласился: при вынужденной тюремной бездѣятельности и у меня жажда хоть какой-нибудь дѣятельности далеко превосходила предоставляемыя для нея возможности.
Въ этой брошюркѣ Троцкій откровенно признается, что тактика бойкота въ первую Государственную Думу была ошибкой10): “Мы не учли момента, и надо не бояться открыто признаться въ этомъ”.
Но когда онъ переходитъ къ “Нашимъ задачамъ”, онъ прямо поражаетъ бѣдностью мысли и отсутствіемъ реальнаго содержанія. Никакой осязаемой тактики онъ, въ сущности, не предлагаетъ . Все изложеніе ограничивается громкими трескучими фразами, не дающими читателю никакого указанія: что же дѣлать?
Я уже въ другомъ мѣстѣ указывалъ, что Троцкій могъ въ свое время хорошо излагать теорію марксизма, но когда дѣло доходило до примѣненія его па практикѣ, онъ неизмѣнно пассовалъ.
Марксизмъ,—безстрастно анализирующій соціальный организмъ, выясняющій роль соціальныхъ группъ въ немъ, соціальныя силы, движущія этотъ организмъ въ томъ или иномъ направленіи, — совершенно чуждъ всему психическому складу Троцкаго, слишкомъ занятаго своей собственной личностью и ея именно ролью въ исторіи даннаго момента. У него не хватаетъ терпѣнія внимательно и вдумчиво вчитываться въ страницы книги жизни. Онъ быстро перелистываетъ ее, спѣша отыскать свое имя въ ней и занять свое мѣсто (непремѣнно первое и, по возможности, эффектное). Статья пли брошюра: “Наши задачи”, “Наша тактика” и т. п. должна только оправдать занятую позицію. Гдѣ ужъ тутъ до марксистскаго анализа? Онъ послѣ, бѣлыми нитками, пришивается спереди пли сзади, смотря но тому, кокъ ото диктуется архитектурными соображеніями, а то и совсѣмъ забывается.
Кадеты Родичевъ и Петрункевичъ, черепъ Думу, стали героями страны. Лавры, доставшіеся имъ, могли бы достаться “намъ”, еелп-бы “мы” по сдѣлали ошибки, правильно учли бы моментъ и т. д. А потому “Наши задачи”, “Наша тактика” и т. д., и т. д.
Кое-какіе общипанные лавры во второй Думѣ выпали и на “нашу” долю, по не въ лицѣ Троцкаго, котораго они опять миновали, а въ лицѣ большевика Г. Алексинскаго11 ).
Изъ всѣхъ профессій, въ которыхъ Троцкій до сихъ поръ, съ большимъ или меньшимъ талантомъ изощрялся-памфлетиста, публициста, народнаго трибуна, дипломата. — ота профессія политика-аналитика меньше всего соотвѣтствуетъ его психической конструкціи. Тутъ онъ наиболѣе рѣзко обнаруживаетъ свою Ахиллесову Пяту. Г> ’ • всего на своемъ мѣстѣ онъ, пожалуй, въ теперешней роли фельдмаршала. 0а атомъ поприщѣ всѣ его таланты могутъ развернуться но всю ширь.
Такъ или иначе брошюрка мнѣ совсѣмъ не поправилась. П откровенно написалъ свое мнѣніе, въ видѣ критической зажѣтки, не скрывая того, что я думалъ, но, попятно, въ очень корректной, дружеско-товарищеской формѣ. Мнѣ и въ голову не приходило, что ата моя невинная замѣтка, въ отвѣтъ на его просьбу, можетъ сколько-нибудь повліять на наши отношенія, въ особенности, если принять во вниманіе разницу общественно-политическаго удѣльнаго вѣса каждаго изъ насъ.
Я жестоко ошибся. Послѣ моей замѣтки онъ явію дулся па меня, сталь избѣгать меня и. если и подходилъ кь моей камерѣ, то быстро просовывалъ сквозь щель подъ дверью газету или письмо отъ жены и немедленно исчезалъ. О моей замѣткѣ — пи слова, какъ будто я ее не писалъ, и онъ меня оба, атомъ не просилъ; и бесѣды со мной черезъ “полчекъ” прекратилъ. Онъ демонстративно давалъ мнѣ чувствовать свое полное охлажденіе ко мнѣ.
10
Въ этомъ отношеніи онъ рѣзко отличается отъ Ленппа, который упорно отстаивалъ правильность потерпѣвшей очевидный крахъ тактики бойкота выборовъ въ первую Думу даже тогда, когда признавалъ необходимость участія въ выборахъ во вторую Думу.