и сметутъ пхъ с'ь лица земли вмѣстѣ со всѣми ужасиымп буржуазными отношеніями, выразителями которыхъ оти правительства являются, и установятъ соціалистическій строй.
Ужасы войны испытали рабочіе всѣхъ странъ, какъ побѣдительницъ, такъ и побѣжденныхъ. II потому вер-иушиіеся съ фронта рабочіе будутъ устраивать революцію всюду, все равно, побѣдило ли пхъ правительство или потерпѣло пораженіе.
У меня сразу открылись глаза, — мнѣ псе стало ясно. Разъ, вернувшись съ Фронта, всѣ рабочіе неизбѣжно устроятъ соціалистическую революцію, то не все ли, въ самомъ дѣлѣ, равно, какая страна останется побѣдительницей.
Важна не побѣда, а скорѣйшее повсемѣстное возвращеніе съ ((фонтовъ. Такъ просто!
Ну, а если не устроятъ? Тогда... “Тогда”, заявилъ Троцкій, угрожающе потрясая кулакомъ пъ воздухѣ, “тогда — я сдѣлаюсь мизантропомъ”. Такимъ образомъ, какъ видите, прочная гарантія была вполнѣ обезпечена.
“Немедленное прекращеніе военныхъ дѣйствій” потъ что важно. А всякія “безъ аннексій, контрибуцій” и прочія агитаціонныя привѣски, — ато мелочи, необходимыя лишь, какъ приманка для того, чтобы вызвать необходимый уходъ съ фронта домой.
Какое, въ самомъ дѣлѣ, могутъ имѣть значеніе псѣ эти вещи, разъ все общество, весь міръ, все рапио будутъ перестраиваться на совершенно новый ладъ, п вся карта Европы п всего міра будетъ заново перекраиваться въ полномъ согласіи съ программой, подробно и детально начертанной Троцкимъ въ его брошюрѣ “Война и Интернаціоналъ”.
Нечего говорить, что рѣчь ота имѣла колоссальный успѣхъ.
Троцкій быстро пріобрѣлъ популярность въ мѣстной русской колоніи. Онъ скоро окончательно порвалъ съ ‘’е-е-ціалъ-ннтріотамн”, устроившими его нрііыдъ въ Америку и гака, радушно принявшими его.
Онъ сдѣлался редакторомъ “Новаго Міра” и быстро превратилъ ату газету во второе ирданіе “Нашего Слова”.
Время пріѣзда Троцкаго пь Пыо-Іоркъ совпало съ сезономъ баловъ, устраивавшихся въ ото время иь несмѣтномъ изобиліи всѣми организаціями. II Троцкій былъ
весьма заманчивой приманкой для тѣхъ изъ организацій, которымъ удавалось залучпть его въ качествѣ оратора на такой балъ п, такимъ образомъ, значительно увеличить доходность предпріятія. Я видѣлъ и слушалъ его на многихъ балахъ.
Но столкнуться съ нимъ и говорить мнѣ не приходилось. Его рѣшптельная и опредѣленная вступительная рѣчь отбпвала всякую охоту къ этому. Да и вообще онъ держалъ себя очень недоступно. Онъ произносилъ рѣчь, вызывалъ должный энтузіазмъ, получалъ свою порцію тріумфа и сходилъ съ кафедры; но не спускался въ толпу, не слпвался съ нею, какъ старшій любящій п любимый товарищъ, а исчезалъ какъ-то въ высь, въ закулисныя облака, окруженный атмосферой высокомѣрнаго холоднаго отчужденія, которое, какъ толстая броня, отпугивала отъ него даже самыхъ горячихъ поклонниковъ его, разъ они не принадлежали къ партійнымъ и организаціоннымъ верхамъ.
Это бросалось въ глаза не только мнѣ, но п тѣмъ, кому удалось подойти къ нему поближе, за эту броню. Сотрудникъ одной газеты, которому было поручено важное и отвѣтственное дѣло интервьюировать Троцкаго при его пріѣздѣ, такъ подѣлился со мною своими впечатлѣніями “Въ 1912 году я интервьюировалъ Л. Г. Дейча, когда онъ пріѣхалъ въ Нью-Іоркъ для редактпрованія “Новаго Міра”. Какой контрастъ между нпмъ п Троцкимъ! Въ то время, какъ Денчъ весь сама простота, и съ нпмъ съ первой же мппуты чувствуешь себя, какъ съ равнымъ товарищемъ, несмотря на громадную разнпцу въ [возрастѣ, въ присутствіи Троцкаго все время находишься, какъ бы передъ важнымъ сановникомъ, который ни на минуту не позволяетъ забыть о раздѣляющемъ васъ отъ него разстояніи”.
Между тѣмъ Дейчъ, при пріѣздѣ своемъ въ 1912 году, былъ уже широко извѣстенъ, какъ старый русскій революціонеръ, побывавшій уже въ Америкѣ послѣ побѣга съ каторги, п какъ авторъ “16 лѣтъ въ Сибири”, переведенныхъ чуть ли не на два десятка языковъ. II извѣстенъ онъ былъ не только среди соціалистической публики, но и среди всего остального населенія.
Троцкаго же до его изгнанія изъ Франціи несоціалистическая часть совсѣмъ не знала, а въ соціалистическомъ мірѣ онъ хорошо бы.ГІ. извѣстенъ го.іько узкому кр} I у РУ -скихъ эмигрантовъ.
Но чѣмъ болѣе высокомѣрно II отчужденно ОНЪ держался, ТѢМЪ болѣе невольнаго олаі ОІ пВІЛНЫГО почтенія онъ вызывалъ къ себѣ. Топ, епмыТІ сотрудники газеты, о которомъ я только чго упомянулъ, однажды сь трудомь скрываемой гордостью повѣдалъ мнѣ, что Троцкій обѣщалъ посѣтить его. Долженъ сознаться, что и мнѣ хотѣлось какъ-нибудь повидаться съ Троцкими, - слишкомъ у;къ много у пасъ было общихъ ітарыхь сыямй и воспоминаній, чтобы ихъ легко можно было игнорировать. “Іі г-да у Насъ будеп. Троцкій, скажите, что я нерецш. привѣтъ ему”. ІМ'ЛН бы у Троцкаго ЯВИЛОСЬ желаніе Повидаться со мною, ему легко было бы вызвать меня но телефону. Вызова, однако, не послѣдовало.
“Ну, что, были, у Васъ Троцкій?” спросилъ я на слѣдующій день. — “Да, я іюмню такого”, а го все, чѣмъ реагировалъ Троцкій на полученный чере.іь » отруд-нпка газеты Привѣтъ оп. меня.
Прошло недѣли три со дня пріѣзда Троцкаго. Щна-жды подхожу къ телефону: "Это ты, Гриша/ Узнаешь меня? ІІ — Троцкій”.
Оказалось, что онъ давно хотѣлъ видѣть меня, всячески разыскивалъ меня (при желаніи не бы.ю ничего легче, какъ найти меня). О моемъ присутствіи на балахъ, онъ узнавалъ, либо когда меня уже тамъ не было, лнб* послѣ того, какъ самъ уходилъ. Слоіюмь, онъ хочегь со мною увидѣться И Проснгь назначить удобное мѢ(ТО и время.
Я нопіел’ь К'і. нему. Встрѣча наша была дружеская, хотя и не очень горячая. Нелишни ги шікаіюй не чувствовалось, потому что мы оба, какт. бы по молчаливому гонору, избѣгали всякихъ раагопоропъ на животрепещущія политическія темы ('дѣло было еще то февральской революціи), у пасъ былъ богатый матеріей, для общенія и безъ нихъ. Огь него я узпа.п. о іудьбѣ многихъ друзей и товарищей, которыхъ я давно иль виду потерялъ.
“Какъ Парвусъ?” (когда-то ѵгнтедь и вдохновитель Троцкаго) — спросилъ я.
— ІІаживаеп. двѣнадцатый милліонъ, кратко отвѣтилъ Троцкій.
ІІ былъ у него еще нѣсколько разь. На п литическія темы мы почти совсѣмъ не бесѣдовали. Одіпжты онъ какъ-
то сдѣлалъ замѣчаніе по поводу Плеханова, понятно, не совсѣмъ одобрительнаго свойства. “Значитъ, онъ контръ-революціонеръ, папа?” — спросилъ его одиннадцатилѣтній сынъ, стоявшій тутъ же и внимательно прислушивавшійся къ нашему разговору. Троцкій улыбнулся и ничего не отвѣтилъ.
Онъ предложилъ мнѣ какъ-то сыграть въ шахматы, повидимому, считая себя хорошимъ шахматистомъ. Онъ обнаружилъ себя слабымъ игрокомъ, — проигралъ, чѣмъ былъ явно недоволенъ, и предложилъ немедленно сыграть другую партію. Выигравъ ее, онъ больше играть не пожелалъ.
Въ этомъ маленькомъ эпизодѣ характерно не только то, что Троцкій не хотѣлъ играть, разъ опасность проиграть, т. е. обнаружить превосходство противника, была велика, — но, еще болѣе, что Троцкій, при своей натурѣ не могъ научиться хорошо играть. Чтобы научиться хорошо играть въ шахматы, надо много играть съ превосходящими игроками т. е. проигрывать. Троцкій никогда себѣ этого позволитъ не могъ.
Я уже указалъ выше, что первая рѣчь Троцкаго открыла мнѣ глаза на смыслъ вкладываемый имъ въ повторяемый всѣмп “интернаціоналистами” лозунгъ “немедленный миръ”. Мнѣ стало ясно, почему онъ такъ хочетъ немедленнаго прекращенія военныхъ дѣйствій, совершенно независимо отъ военной карты въ данный моментъ. Для меня только еще менѣе яснымъ стало послѣ этого, почему его симпатіи все-таки явно клонятся къ Германіи, и почему онъ съ несомнѣннымъ сочувствіемъ относится къ ея побѣдамъ.