Сейчас Морган как никогда жалел о том, что некогда предпочёл студенческую суету реальному политическому образованию.
Костюмов “на вечер” у него было два, и оба висели в самом углу шкафа – неглаженые и пропахшие лавандой. Подбирать носки и галстук в тон уже не оставалось времени, поэтому он схватил крайний, тёмно-коричневый костюм, и вчерашнюю зеленоватую рубашку, отчётливо отдающую конопляным дымком из “Гнезда кукушки”. Галстук Морган повязывал уже на ходу, но, судя по одобрительному взгляду отца, справился на высший балл.
– Уже опаздываем, – сухо заметил отец, как всегда, опустив благодарности и похвалы. Этель забрала у него пустой стакан из-под лекарства и нахмурилась:
– Не задерживайтесь допоздна. Помни, что у Моргана сегодня выходной.
– Как и у меня, – недовольно откликнулся он.
Этель молча закрыла глаза, давая понять, что разговор окончен.
Машина отца с виду была такой же древней, как “шерли” Моргана. Однако внутри она больше напоминала космический корабль. По сути, от старомодного седана остался только корпус, а техническую начинку и отделку Джон Салливан по требованию хозяина лет десять как заменил целиком и с тех пор только поддерживал на должном уровне. Даже заводилась она не ключом, а кнопкой на брелоке.
Первый километр Морган проехал с каменной спиной – после “шерли” руль казался слишком послушным, категорически не хватало одной педали и привычного рычага передач. Отец не утруждал себя подсказками; он молча вглядывался в снег, сверкающий под голубоватыми фонарями и, похоже, отчаянно пытался не заснуть. Лихорадка у него так и не прошла, но ему явно полегчало: испарина больше не выступала на лбу каждые две минуты, зато появился лёгкий румянец.
– М-м… И что это будет за мероприятие? – поинтересовался Морган небрежно, когда более-менее привык к отцовской машине.
– Обычный званый вечер у Костнеров. Для широкого круга, – подумав, добавил Годфри. – Как правило, мы собираемся по дюжине, не больше, сегодня будет десятка три гостей. Кое-кто приедет даже из Пинглтона. Формально – для того, чтобы поздравить Костнеров с юбилеем свадьбы, но на самом деле они уже отпраздновали неделю назад.
Морган нахмурился, сосредоточиваясь. Фамилия была ему знакома, однако лица из памяти стёрлись начисто.
– А Костнеры – это?..
– Дункан Костнер возглавляет попечительский совет школы Фореста. Так как школа у нас одна, то влияние у него приличное, – с видимой неохотой начал пояснять Годфри, но затем привычка взяла своё, и он разговорился: – Его жена Сесилия работает в благотворительном фонде. Она тоже весьма уважаемый человек.
– А фонд случайно не “Новый мир”? – наобум выстрелил Морган и попал в яблочко.
– Именно. Неужели ты всё же интересуешься немного собственным городом? – ворчливо откликнулся Годфри.
“Собственным городом” – прозвучало почти как “личным владением”.
– Временами, – уклончиво ответил Морган. – О фонде я слышал, но чем он занимается – не помню. Что-то там с благоустройством?.. – и он выжидающе умолк.
Машина подскочила на “лежачем полицейском”, и отец неодобрительно взглянул на спидометр. Морган сбросил скорость.
– Почти. Фонд нацелен на модернизацию Фореста и прилегающих областей. Весьма амбициозный проект… На следующем повороте направо и вниз, а дальше до кольца.
– Угу, – кивнул Морган, хладнокровно соображая, как бы ещё расспросить отца, не возбудив подозрений: обычно он политикой не интересовался от слова “совсем”. – Будете превращать наше болото в райский сад?
– Будем создавать комфортный инвестиционный климат, – пожал плечами отец. – Расчистим город от ветхих зданий. Кое-что придётся снести, конечно, но в целом проект направлен на реконструкцию.
– У нас что, много ветхих зданий? – задумчиво протянул Морган, окидывая Форест мысленным взглядом, и тут же ответил сам себе: – А, ну я видел одно. Какая-то школа около того клуба, где я вчера был. У “Гнезда кукушки”.
– Это не школа, а госпиталь, – раздражённо поправил отец. – Морган, ты совсем не учишь историю?
– Да как-то до сих пор не нужно было, – беспечно пожал плечами он и тут же напрягся: впереди показалось кольцо. – Нам какой съезд нужен?
– Третий. И дальше прямо и вверх, до самого конца улицы. Костнеры живут в Тупиковом проезде, одиннадцать.
Судя по названию улицы, располагаться там должны были исключительно те самые ветхие дома, подлежащие сносу по плану “Нового мира”. Однако причудливые кованые решётки и роскошные, пусть и занесённые пока ещё снегом сады, скорее, наводили на мысли об элитной недвижимости. Сами дома выглядели нарочито скромно, однако Морган готов был спорить, что крыльцо непритязательного особняка Костнеров не просто отделано “под мрамор”, а действительно сложено из настоящих мраморных плит. Фонари, впрочем, практически нигде не горели, только над самым крыльцом покачивался огромный шар из разноцветного стекла.