– Вы гляньте сперва, а потом извиняться будете, – пробурчала она, отворачиваясь.
– Сию секунду, мэм, – ангельски улыбнулся он, разворачивая пакет.
За два года работы в приёмной Морган чего только не перевидал. Сюда заходили проповедники свежеизобретённой религии, горячо вербующие неофитов и среди посетителей, и среди работников. Регулярно, весной и осенью, врывались люди-чайники, татуированные “леопарды” и хранители секретов спецслужб, изнемогающие от желания открыть всем страшную правду. Чернокожие матери-одиночки – естественно, без подданства – на ломанном английском умоляли о пособиях, а диковатые парни в камуфляже сурово требовали вывести откуда-то войска или, наоборот, ввести. В конвертах и файлах Моргану пихали слипшиеся старинные свидетельства о собственности, подшивки результатов теста на отцовство, гениальные рукописи об истории Фореста, компромат на премьер-министра, пакетики с белым порошком и порнографические фотографии. Три месяца назад сюда вошёл смертельно серьёзный старик в оранжевых лосинах и шапочке, а затем молча распылил перцовый баллончик. Сильней всего тогда пострадала Кэндл, которая стояла ближе к окошку…
Поэтому сейчас Морган открывал файл осторожно, жалея, что не успел надеть ни хирургических перчаток, ни маски. Так, на всякий случай.
К счастью, внутри действительно оказалось всего лишь несколько фотографий, наспех распечатанных на матовой бумаге.
– Ваши розы, мэм? – осведомился он со всем почтением, разглядывая месиво из битого стекла и цветов. – Красивые.
– Были, – раздосадованно отрезала миссис Паддлз. – До того, как по ним пробежала орава полицейских. Разве эти люди не должны нас охранять, а? А они наоборот, разрушают мою жизнь. Да, разрушают!
– А в полицию вы не пробовали обращаться?
Миссис Паддлз стала пунцовой, как переваренная свёкла.
– Они разгромили оранжерею! Мне что, нужно пожаловаться им на их же действия?
– Это ужасно, мэм, – опустил взгляд Морган. – Мы обязательно разберёмся. Вот вам бланк заявки, заполните его, пожалуйста. А уж я позабочусь о том, чтобы вашей жалобе уделили самое пристальное внимание. Вы не рассматривали вариант с обращением в суд?
– Но мои розы…
– Прекрасные розы, мэм. Настоящий шедевр селекции.
Спустя четверть часа уговоров грозная миссис Паддлз всё-таки изволила правильно заполнить бланк и удалилась, напоследок окрестив Моргана “способным юношей”. Её место тут же заняла чета Гроутов с жалобой на то, что сосед сбрасывал снег на их лужайку. За ними последовало зловещее описание внезапно разорвавшихся водопроводных труб, мрачное дело об исчезновении чихуа-хуа и – наконец-то! – вполне обычная просьба назначить пособие. В мэрию шли со всеми проблемами, часто минуя полицию и социальные службы. Уже потом, на месте, приходилось сортировать заявления и направлять их в соответствующие инстанции. Поэтому освободился Морган только ближе к вечеру, когда последний посетитель, наконец, благодарно раскланялся и покинул зал.
– Ты сегодня был неподражаем, красавчик! – с размаху хлопнула Кэндл по плечу. – Персональный ангел для мэрии, не иначе. Белокурая бестия! С меня два пива.
– А почему два? – мрачно поинтересовался Морган, потирая щёки. После нескольких часов с очаровательной улыбкой на физиономии мимические мышцы, кажется, задеревенели.
– С одного ты не захмелеешь, а с трёх – напьёшься, – фыркнула Кэндл и снисходительно почесала его под подбородком. – Так, мальчики, кто с нами? Кто хочет выпить за тяжёлый день и за нашего спасительного Моргана-Ангела?
– Я пас, – смущённо почесал пятернёй в затылке Оакленд. – Меня Мэгги ждёт.
– Ах, да, ты же у нас теперь женатый человек, – недовольно протянула Кэндл, окидывая его пронизывающим взглядом – от стриженных “ёжиком” чёрных волос до безупречно начищенных ботинок. – Ну, валяй, иди домой, мистер Клетчатый-Костюм-с-Распродажи. Ривс, а что насчёт тебя? Пойдёшь или оставишь беднягу Моргана мне на растерзание?
– Т-там люди б-будут, – мрачно предположил компьютерный гений, покачиваясь из стороны в сторону. Мелкие русые кудряшки, больше похожие на плотную мочалку, топорщились сегодня больше обычного – видимо, Ривс из-за переживаний постоянно мял и без того растрёпанную шевелюру.
– А мы отдельный кабинет возьмём! – радостно пообещала Кэндл. – Да брось ломаться, я тебя потом подвезу! А то мало ли, что я сделаю с бедняжкой Морганом, если он вдруг окажется в моих жадных руках…
– Я не поеду.
Морган сам удивился, когда понял, что всё-таки произнёс это вслух. Кэндл хмуро воззрилась на него: