– Спасибо… – металлически прошептал он, тычась носом куда-то под ухо. Дыхание было тёплым. – Братик…
Морган запрокинул голову к небу, осторожно проводя ладонью по костлявой детской спине.
– Всегда мечтал о младшем.
Некоторое время они сидели без движения. Мороз начал чувствительно царапать голую кожу. Наконец фонарщик почесал в затылке, шумно кашлянул и произнёс, глядя в сторону:
– Времечко-то поджимает. Прощайся, малец, потом ещё навестишь. А ты, пакостник мелкий, смотри у меня. Чтоб в последний раз такое было, ясно тебе?
– Ясно, – по-детски разочарованно протянул Уинтер, отстраняясь. И добавил совсем тихо: – Заходи, пожалуйста.
– Обязательно, – шёпотом пообещал Морган.
Состояние было такое, словно он выпил с десяток разноцветных коктейлей вместе с Кэндл, пытаясь забыть нечто очень грустное – и в итоге забыл, но к пьяному веселью примешивалась страшная тяжесть. Уходя с поляны, он оглянулся лишь раз и успел заметить, как фонарщик украдкой передаёт Уинтеру что-то подозрительно похожее на конфету и треплет его по голове. Чи за стеклом фонаря сочувственно трепетала крыльями, и свет менял оттенки, один нежнее другого – бледно-розовый, тёплый золотистый, лиловый…
“Я как будто подглядываю за чем-то личным”.
Морган зябко передёрнул плечами и отвернулся.
Через несколько секунд позади, в отдалении, раздались лёгкие, торопливые шаги; они становились всё ближе и ближе. Когда фонарщик поравнялся с ним, то скосил глаза и ухмыльнулся:
– Ну, спрашивай, малец. Ни в жисть не поверю, что ничего узнать не хочешь.
Сомнения не заняли и секунды.
– Этот Уинтер… кто он?
– Дитя, – просто и одновременно очень грустно ответил фонарщик. Свет его глаз слегка померк. – Мамка у него с тенью повстречалась аккурат перед тем, как понесла. Ну, он и уродился ни то, ни это… Нам, знаешь, таких всегда жальче прочих было, – доверительно сообщил он и вздохнул. – Они, детки, ведь по природе-то не злые. Но дел натворить могут. Уинтер из них самый, того, сильный… ну, я так раньше думал, – загадочно заключил он.
Моргану стало не по себе. Человек, в котором с рождения живёт тень… или тень в человеческой оболочке – неизвестно, что страшнее.
– Получается, вы его опекаете?
– Потихоньку, – виновато откликнулся Фонарщик. – Вишь, он очень хочет полезным быть. Теней чует издали, аж с одной окраины до другой, и всегда мне сказывает, коли что неладное заподозрит. Часовщик, вон, сам ему намедни леденец носил – благодарил за помощь. Да и Шасс-Маре с детишками нянчиться любит, у неё своих-то нет. Но если его в город выпустить – беда будет, большая беда… Вот и думай, что делать.
Незаметно за разговором они вышли из парка. Дорога ластилась к ногам, точно хотела услужить, и вскоре впереди показался дом Майеров – гораздо быстрее, чем должен был. На запасном месте во дворе монстром из металла и электроники дремал огромный внедорожник Гвен. Над крыльцом висели разноцветные фонарики…
…а у калитки ждал тот, кого Морган меньше всего сейчас хотел увидеть.
– Явился… идиот. Жить надоело?
Уилки выглядел так, словно выдернули из дома, не дав на сборы и минуты. Он был без пальто и без шляпы – зато всё в тех же узких джинсах, потёртых ботинках и в чёрной водолазке с очень высоким горлом и длинными, до самых пальцев, рукавами. И Морган наконец-то разглядел, что металлически громыхало в первую встречу там, у болот. Разгадка оказалась настолько проста, что даже смешно сделалось – несколько золотистых цепочек, украшающих джинсы вместо пояса. Цепочки были разной толщины, длины и звякали при каждом движении.
“Никакая это не китайская подделка, – пронеслась в голове глупая, но утешающе-забавная мысль. – “Тара”, предрождественская распродажа, пять лет назад. Я хотел такие же, но денег не хватило…”
Морган вспомнил давку у касс в единственном бутике “Тары” на весь Форест, обречённо-усталое выражение лица Сэм – “Да я лучше сдохну, чем туда полезу!”; блуждание по залу вместе с хохочущими приятелями и подружками по колледжу; лихорадочный подсчёт скудных средств, накатившее облегчение – не надо лезть в перевозбуждённую толпу и отстаивать длиннющую очередь, а затем – сожаление, что изменить образ пай-мальчика снова не получается.
И то ли воображение, то ли память услужливо дорисовали в той самой гомонящей очереди высокого незнакомца с растрёпанной пегой косой до лопаток.
“Что ж, волосы у него с тех пор определённо отросли”, – подумал Морган и понял, что бояться разгневанного Уилки у него сегодня не получится. Только не после мыслей о том, как волшебное существо на досуге шляется по распродажам, чтобы сэкономить на шмотках.