-- Хозяюшка, проголодался и хочу что-нибудь засунуть за пояс. И так чтобы пояс распустить на две дырки.
Она смотрела на огромного варвара влажными благодарными глазами.
-- На две?
-- Могу даже на три.
Она посмотрел критически.
-- С твоим-то пузом? На четыре, иначе никто на кухне не шелохнется.
Мрак похлопал ладонью по животу, тот в самом деле прилип к хребту, пряжку можно пощупать со спины.
-- Идет. Неси.
Хозяйка торопливо принесла в клубах пара и вкусного запаха, еще издали улыбаясь Мраку, крупного гуся, истекающего соком, с розовой хрустящей корочкой.
С удовольствием смотрела, как он ест. На здорового мужчину, да еще проголодавшегося, всегда приятно смотреть за столом. Особенно хозяйке, что своими руками готовила. Не надо и спрашивать, вкусно ли, вон как за ушами трещит. Только бы миску не сгрыз, надо успевать поставить еще, а потом добавить...
Мрак распустил пояс на одну дырку, поймал ее смеющийся взгляд. Она поинтересовалась:
-- Здоровые мужчины в вашем племени... Сколько в тебе весу будет?
Мрак подумал.
-- Ну... пудов восемь без малого.
Она смерила его испытующим взглядом. Голос стал заговорщицким:
-- А с малым-то сколько?
Харчевня постепенно наполнялась народом. К их столу подсели крепкие рабочие, потребовали каши с мясом. Мрак скалил зубы: везде люд одинаков. А где поедят, так и выпьют. А что за выпивка без доброй драки?
На всякий случай расспросил о мудрецах и магах, не больно надеясь услышать что-то дельное. Мужики переглянулись, один с ходу рассказал такое про магов, что Мрак от хохота едва с лавки не свалился. Другие, видя, как варвар реагирует даже на бородатые анекдоты, наперебой начали рассказывать еще и еще. У Мрака каша полезла через нос, кашлял так, что едва не удавился, а Караж отбил кулаки, пока лупил по твердой как скала спине.
-- А ручки, -- повторял Мрак с хохотом, -- а ручки-то вон они!.. Ха-ха!.. Надо запомнить... Есть у меня один волхв, расскажу...
Он еще посидел с ними, выпил, вскоре все уже чувствовали себя старыми друзьями. Поговорили о дальних дорогах, чудесах, колдунах и отважных воинах, о призрачных замках и, конечно же, женщинах, которых можно найти в этом Городе для утех. Последнее всегда всех сближает, а после того, как обсудишь, какая лучше -- рыжая или черненькая, то сближаешься особенно, будто разделяешь общий грешок или вину.
О своем поиске больше не упоминал.
Чтобы у них вообще не возникали вопросы, кто он и зачем, вовсе свернул разговор на девок, добавил подробности, услышанные от Таргитая и других странников, рассказал, как он с волхвом держал постель, когда Тарх резвился в ней... Этот рассказ понравился особенно, ржали так, что на них оглядывалась в испуге вся харчевня, а кое-кто и поспешно ушел: с такими парнями даже сидеть близко опасно.
Когда Мрак поднялся, то ощутил, как будто бы поднял с собой всю корчму. Увидел довольную улыбку хозяйки. Проследил за ее взглядом. Пояс уже был застегнут на последнюю дырку.
Она сказала тихонько, потупив глазки:
-- Скоро муж вернется с работы...
Мрак вообще не понял, к чему сказала, смотрел тупо, а когда сообразил или решил, что сообразил, двинул плечами.
-- Так я ж... ничо и не делаю!
Ее голос был сладенький:
-- Вот-вот... А время-то идет.
Глава 14
Пришел вечер, настала ночь, но изгои не появлялись. Только не случилось бы чего с недотепами. Правда, уговаривались ждать трое суток, но все же тревожно. Не рано ли отпустил, их еще надо на веревке, да на короткой...
С наступлением темноты ворота Города заперли. Мрак поднялся в свою комнату, разулся, рухнул на ложе. Усталое тело сладко ныло. чувствуя, что засыпает, он заставил себя подняться, запереть двери и окно. А дверь вообще хотел подпереть поленом, да не нашел подходящего. Мало ли кто сумеет подобрать ключ или пролезть как.
Таргитай считал его подозрительным, но ничто в его волчьей натуре не позволяло полагаться на счастье. На удачу. Он часто ссылался на "авось", но сам же избегал его всюду, где мог. Удача приходит к тем, кто работает до седьмого пота и предусматривает все. Правда, тогда удача уже называется успехом, но он не спорил, когда дурни желали ему удачи, тем самым оскорбляя его. Прости, боги, дураков, они ж не виноваты, что дурни. А дурни не различают успех и удачу. К тому же их всегда больше. Попробуй всех перебить -- земля обезлюдеет.
Он проснулся внезапно. Что-то подсказало, что в комнате кто-то есть. Сквозь приспущенные веки взглянул на дверь, та заперта на засов. Но от окна чувствовалось легкое движение воздуха, оно и разбудило. Он мог спать под грохот лавины, но, даже несмотря на страшное изнурение, попрежнему просыпался от малейшего подозрительного шороха.
Мрак заставил себя лежать недвижимо. Чуть слышно скрипнуло, кто-то был уже возле постели. Ему показалось, что в темноте обрисовалась темная фигура. Слабый лунный свет блеснул на лезвии ножа. Кровь ударила в голову и мгновенно вздула все мышцы.
Движимый страхом, он метнул себя навстречу незнакомцу, пальцы сами устремились к руке с ножом. Другой рукой ухватил чужака за пояс. Сжимая кисть одной рукой, другой поднял нападающего на уровень груди, с размаха швырнул в окно.
Раздался грохот, в полной тишине ночи оглушительный, будто палица бога крушила лес, треск, а затем дикий протяжный крик, который длился дольше, чем понадобилось снова лечь и укрыться одеялом.
Далеко внизу был удар, будто баба бросила кучу мокрого белья на камни. Слышно было, как хлопали ставни, донесся топот ног, возбужденные голоса.
Чуть позже загремели тяжелые шаги по лестнице. Кто-то громко и настойчиво постучал в дверь. Мрак ответил злым сонным голосом:
-- Я заплатил за ночь! Пошли к Чернобогу!
За дверью орали, дергали дверь, что-то требовали. Он сказал громче:
-- Если я еще раз вылезу из-под одеяла, довольно вшивого, надо сказать, все выпорхнете в окно вслед за первым!
В коридоре стихло. Шаги удалились, Мрак снова заснул. Снилось ему на удивление мирное, словно был Таргитаем или даже Олегом: бабы... овцы... книги...
Утром, когда вымылся и оделся, на улице перед постоялым двором собралась, как ему показалось, половина Города. Все смотрели только на него. На каменных плитах двора было чисто. Только в щелях земля потемнела, впитав воду, да приняла коричневый оттенок замытой крови.