Ушибы и ссадины накладывались так густо, что скоро Олеги Таргитай превратились в сплошные ссадины. Мрак, несмотря на свой страх перед противниками сильнее его, умело перескакивал с одного зверя на другого, но изгоев не обгонял: стерег.
Серая кора мелькала под лапами муравьев с такой скоростью, что сливалась в серую полосу. По бокам прочерчивались скалы, уступы. Иногда становилось темно: муравьи ныряли в пробитые ими же или подземными зверями норы. Кислый запах становился совсем невыносим, заставлял чихать, хватать ртом воздух.
Воздух снаружи становился все резче, холоднее и чище. Олег, несмотря на бешеную гонку, напряженно старался понять: ежели к солнцу ближе, то должно быть теплее? Не сразу допер, что ведь приближаются к небесной тверди, за которой -- неизмеримые хляби. От них и должно тянуть холодом: дождь ведь падает холодный! Еще за небесной твердью хранятся запасы града. Раз в селе выпал с воронье яйцо, а укрыл землю по щиколотку!
Слева пронесся, как всадник на коне, Мрак. Колчан и лук торчали, как укороченные сяжки. Досадливо поморщился, опять он впереди, перескочил на муравья попроще, дал обогнать себя Олегу.
Коричневые бока мелькали справа и слева. Таргитай поленился всякий раз поднимать ноги, один зацепил так, что подошва слетела как срезанная бритвой, а голенище распахнулось, как полог шатра Баджеда.
-- Не душите зверей! -- гаркнул Мрак рассерженно. -- Что они под вами еле двигаются?
-- Мрак, это они тебя боятся...
-- Зато ты и улитку не напугаешь!
Голос оборотня растворялся среди шорохов, треска и шуршания мириадов когтистых лап и панцирей. Олег сидел бледный, красные волосы трепетали, как пламя на ветру. Он мчался опасно близко к стене желоба, пусть отшлифованной боками за века, но если прижмут, от волхва останется только мокрое пятно с версту длиной.
-- Олег! Держись в середке!
Голос потонул в могучем шорохе. В воздухе стояла мелкая пыль. Когтистые лапы сцарапывали кору, прогрызали ложе глубже. Красные волосы волхва вспыхнули еще, потом сколько Мрак ни всматривался, видел только черно-коричневые спины, да впереди мелькала спина Таргитая с золотым Мечом.
Мрак ощутил себя впервые слабым и одиноким. Друзей нет, не нужно постоянно держать себя героем, которому все нипочем. И высоты боится, и этих страшных молниеносных зверей. Под ним лютый зверь с оскаленными челюстями, рядом несутся тысячи таких же: у всех оскаленные морды, глаза горят. Все в боевом походе за добычей! Как остаться в живых?.. Впрочем, если всему белу свету осталось только семь, а то уже и шесть дней...
Нет, оборвал он себя. человек рождается с надеждой. Живет в надежде и умирает в надежде не умереть, а стать богатым и толстым, а то и вовсе бессмертным. Человек вообще живет так, словно бессмертен. А он, Мрак Секироносец, человек...
Все чаще с разбега влетали в расщелины, ущелья. Совсем рядом проносились острые серые стены, исчерченные полосами. Сверху опускалось бескрайнее белое поле. Мраку казалось, что он как рыба поднимается к покрытой льдом поверхности реки. Только не лед, опять туман, что завис между небом и землей, -- облака. Оказывается, они плывут в несколько слоев. О такую льдину не расшибешь голову.
Он невольно зажмурился, когда черные тела впереди разом исчезли. Потом на лицо брызнуло мокрым холодом, а когда Мрак открыл глаза, уже двигались в странной белой тьме.
Когда туман поредел, они неслись все так же по щелям и расщелинам, а снежное поле осталось внизу. Вверху блистал ослепительный свет. Сердце стучало чаще, Мрак чувствовал, что скоро произойдет что-то необычайное.
Муравьи неслись все стремительнее, словно кони, зачуявшие близкий отдых. Сверкающие облака, которые Мрак сперва тоже принимал за белый туман, не двигались и с каждым рывком муравья блестели все ярче.
-- Светлые боги, -- прошептал он в благоговейном страхе. -- Неужто... небесная твердь?
Через несколько мгновений шерсть на загривке встала дыбом. Острые глаза увидели, что ствол Прадуба проходит сквозь небесный хрусталь, как нож сквозь теплое масло без зазора!
Рос молодой Прадуб, рос, пока не уперся маковкой в небесную твердь. Ему бы склониться, ан нет: проломил дыру, без помех погнал в рост, а за века, разрастаясь, заполнил собой весь пролом, а там еще и наплывы, кольца нагромоздил...
Муравьи внезапно нырнули в узкое ущелье. Потемнело, кислый запах усилился. Мрак с тревогой понял, что муравьи бегут по ходу, прогрызенному древесным червем. Добро, ежели где-то выскочат на поверхность, а если разбегутся по ходам искать местное зверье? Назад уже не выбраться.
Внезапно впереди блеснул свет, начал стремительно приближаться. Мрак невольно прикрыл глаза от слепящего блеска. Яркий круг туннеля расширился, муравьи черной рекой выплеснулись...
...и Мрак едва не ударился подбородком о грудь, настолько внезапным был переход в другое положение. Он поспешно соскочил, упал, поскользнувшись на холодном прозрачном льду. Воздух был заполнен звонким цокотом когтей. Муравьи, покинув уже привычную стену Прадуба, так же целеустремленно уносились по ровному, царапая лед когтями. Черная река превращалась в ручей, затем в черную натянутую струну, наконец исчезая вовсе.
Из темного зева норы муравьи выныривали черные, страшные, с разведенными в стороны жвалами. Мрак видел только широкие массивные головы, шипастые спины и сужающиеся брюшка. Одинаковые как из одного стручка, выскакивали и уносились, у Мрака зарябило в глазах, с таким напряжением старался не пропустить изгоев.
Когда среди блестящих тел возникло лохматое и неопрятное, Мрак заорал так, что сорвался на визг:
-- Олег! Слегай! Слезай быстрее!
Олег лежал на муравье, как примороженный, даже руками и ногами обхватил, распластался, опустив лицо в щель между литой головой и широкой спиной. Мрак сжался: треск и шорох заглушают крики, а волхв уткнулся лицом не зазря -- не зацепится за потолок.