А зачем мне, подумал внезапно, чтоб дорогу уступали? Я сам любому уступлю. Не из страха -- из вежества.
Таргитай отдышался, неуверенно отнял от холки муравья одну руку, вроде бы не свалился, тихонько убрал и другую.
Наклоняться пришлось так близко, что едва не терся носом о блестящую спину. Но удержался, хотя натруженные ноги тут же протестующе заныли -цеплялся только ими.
Мрак, высвободив руки, ухватился бы за секиру, Олег щупал бы и перещупывал обереги или Алатырь-камень, но рука Таргитая сама скользнула за пазуху. Дудочка, горячая и мокрая от пота, с готовностью юркнула в ладонь.
Только на муравье еще не дудел, успел подумать он, а изголодавшиеся пальцы уже поднесли ее ко рту. За последние дни не то что играть, пощупать некогда -- побьют. До конца света семь, а теперь оказывается, вообще три дня, а он на дуде? Когда мир рушится, дудки должны молчать. Но как объяснить умным и сильным, что ежели замолчат дудки, заквакают жабы?
Он играл, почти не заботясь, что усталые ноги потихоньку ослабевают хватку, что муравей несется, как стрела, делает рывки. Сбивался с лада, иной раз дыхание перехватывало так, что вместо мелодии из дудочки вырывался кошачий визг, но упорно и счастливо складывал новую песню. Правда, складывал еще раньше в голове, сейчас же прилаживал, обтесывал, любовно подгонял, как венцы в срубе.
Запах эелени стал таким мощным, что казался Таргитаю зеленым, как нависающее над ним небо. Зеленый отсвет падал даже на спину, муравья. Таргитай сам себе казался зеленым, как лягушка.
Очень редко ныряли в щели, перебирались через гребни. Муравьи спрямили дорогу, их челюсти и когти прорубили в гребнях узкие глубокие ущелья, а поскольку муравьев так высоко взбиралось совсем мало, то Таргитаю часто приходилось поднимать ноги. Проносились, почти задевая боками за стены!
Иногда листья опускались так близко к стволу, что Таргитай видел странные существа, иногда различал грозные лица. Однажды за ним увязалась гигантская бабочка с женским лицом, от нее шел сладкий зовущий запах. Таргитай от удивления отнял от губ трубочку, бабочка захлопала крыльями чаще, ушла в сторону и пропала.
Муравей выбежал на ветку, похожую на широкую проселочную дорогу, бодро понесся, стуча когтями. Впереди зеленели необъятные поля, редкие муравьи доили огромных зеленых чудищ, тыкая в них сяжками. К ним спешил и муравей Таргитая.
Таргитай поспешно соскочил.
-- Мог бы и выше довезти!.. Я ж тебе на дудке играл.
Муравей умчался, словно не слыша. Или в самом деле неслышал. Олег что-то говорил о полной глухоте муравьев.
Назад к стволу заспешил бегом, уши горели от стыда. Олег и Мрак не дали бы себя завезти в сторону. Хотя Мрак уже стоит на пороге подземного мира, если еще не вошел, Олег вообще творит что-то немыслимое, лишь ему опять досталось самое легкм: подойти и спросить! А он и это еще не сделал...
Таргитай пошел карабкаться, чувствуя, как быстро наливаются тяжестью усталые ноги. Уже распухли, суставы трещат, сапоги разбиты, подошвой чувствует каждую соринку.
Внезапно ощутил, что в самом деле остался один. Муравьи были последними, никто выше их не забирался. Ни зверей, ни птиц, даже под ногами не чувствовалось знакомого дрожания: древесные черви остались далеко внизу.
Остановился передохнул, тут же ощутил,. что замерзает. Воздух был холодный, а из-под ног тянуло еще большим холодом. Подземные соки, что рекой поднимаются к кроне, текут совсем близко.
-- Спасибо, мураш, -- крикнул он запоздало. -- Вы самые лучшие звери на свете! Лучше вас только Мрак и Олег... да и то не всегда.
Подтянув перевязь с Мечом, потащился наверх, заставляя себя перебарывать усталость и боль во всем теле. Ущелья давно перешли в трещины, а теперь вовсе измельчились. Таргитай наконец ощутил, что карабкается по стволу дерева, что до вершинки уже осталось рукой подать. Верст пять с гаком, если по прямой, как ворона летит. А так как он не ворона и не ворон, вроде Аристея, даже не Олег в пернатой личине, то ему не меньше десяти с гаком. Да в гаке столько же.
Сверху грянул злой голос, в котором не было ничего человеческого:
-- Стой, чужак!
Таргитай испуганно поднял голову. Почти касаясь его головы когтями на задних лапах, на уступе стояло странное серо-коричневое существо. В два человеческих роста, поперек себя шире, с длинными передними лапами. Глаза недобро смотрели из глубоких ямок. От незнакомца веяло такой мощью, что Таргитай едва ли не впервые ощутил страх. Страж Дерева был как нарост -явно и секирой не взять. А чародейский Меч щедро льет только людскую кровь.
-- Прости, -- сказал Таргитай вежливо, -- но я очень спешу.
Он сделал движение обойти, но Страж непостижимо легко сдвинулся, снова загородил путь. Таргитай с неохотой потащил из ножен Меч, не представляя, как сражаться, стоя на крохотном уступчике.
-- Погодь! Это тебе надо с Мраком. Он такие встречи сам ищет.
-- Дальше нельзя, -- сказал тем же нечеловеческим голосом, который Таргитай наконец определил как деревянный. -- Я Страж Великой Поляны. Дальше никто из смертных не поднимался.
-- Значит, бывали тут и до нас люди. -- вздохнул Таргитай с облегчением. -- Все-таки посторонись, зашибить могу. Потом мучаюсь, но что теое с моих мук? Вашу Поляну не трону, знавал поляны и поболее. Я пройду наверх, как уже проходил разные земли. Я везде старался проходить по-доброму.
Он чувствовал, что говорит зло, с вызовом. Тут мир спасать надо, а этот загородил дорогу, еще и пальцами шевелит! Мудрый Олег говорил, что лучший способ учиться -- просто подражать более умному и удачливому. Сейчас же стоит быть похожим на Мрака, это легче, чем на Олега.
-- Ты... не пройдешь.
Страж опустил руку на плечо Таргитая. Меч в руке Таргитая сам по себе не шелохнулся, и Таргитай, перехватив рукоять обеими руками, с усилием ударил рассыпающим искры лезвием.
Его едва не сбросило с уступа. Над головой треснуло, мимо него пролетела срубленная кисть. Ни крови, ни плоти на обрубленном, только светло-зеленое внутри да сок...