Точно такое же, подумал он потрясенно, было у него, когда их... когда они покинули родную деревню. Но откуда здесь секира невров? Был здесь кто-то из людей, тогда Страж брешет, как деревянный, или же прохожий охотник повесил на молодой дубок свою секиру, забыл о ней, а дубок все рос да рос...
Но тогда когда это было?
-- Тайна великая, -- прошептал он. -- Надо сказать Олегу... Тот до всего доискается. Олег поймет и нам скажет...
Он заставил непослушное тело двигаться выше.
Сияние становилось ослепляющим. Все потонуло в блеске, Таргитай различал только гигантского сокола. Оперение было не просто белым или белоснежным -- белизны такой чистоты просто не существовало на свете, который именовался белым.
Это был свет первых мгновений творения, чистейший первозданный свет!
Таргитай смотрел не щурясь. Сияние, в котором все тонуло, не ослепляло. Сокол был как из застывшего света, только немигающие глаза горели багровым огнем. Таргитай с трепетом понял, что Сокол, вот так не мигая, сидит уже тысячи лет.
-- Челом бью, великий Род, -- выговорил Таргитай. Чувствовал, что к богу богов надо бы как-то почтительнее, но все одно, как не обратись, будет недостаточно. Перед ним -- Прародитель, Отец Всего Сущего!
Сокол недвижимо глядел вдаль. Радостный свет выжигал даже намек на тень, но и на фоне слепящего света Сокол был как пылающий факел в ночи. Таргитай сказал громче:
-- Великий Род, твой мир в страшной опасности!!!
Голова Сокола с огромным усилием -- явно не двигался тысячелетиями -повернулась к нему. Пурпурные глаза, где блистал огонь, взглянули устало. Прозвучал слабый надтреснутый голос, голос умирающего старика:
-- Кто ты?
-- Человек, -- ответил Таргитай торопливо, сердце его сжалось. -Последнее твое творение, мудрый!
Сокол так долго смотрел не двигаясь, что Таргитай почувствовал себя забытым. Что для бога богов сотня-другая лет? А тут и семь, то бишь три дня, срок всей жизни. Наконец тот же слабый голос почти прошептал:
-- Все-таки пришел человек... слабейшее из творений. Почему... не боги?
-- Род, -- сказал Таргитай торопливо, -- помоги! И своему миру. Ты ж все можешь!
-- По...мочь?.. В чем?
-- Изгони Зло. Побей Темные Силы. Тебе ж Ящера прибить легче, чем корове слепня.
Пурпурные глаза Сокола потускнели.
-- Опять? Прибить, уничтожить, смести... Это уже было... много раз...
Таргитай заговорил с дрожью, ему что, но решалась судьба всего людства:
-- Мы -- твои дети! Ты создал нас последними! А разве последние -- не самые любимые?
Голос прозвучал еще тише:
-- Вы последние... последняя... надежда... Если и вы... -- Но почему? -- закричал Таргитай во весь голос. -- Почему?
-- Рушить очень просто... Когда нет надежды... надо рушить... Я не могу создать лучше, чем сотворил... Но мир должен быть лучше...
-- Каким? -- закричал Таргитай, срывая голос.
-- Не знаю... Я много раз перекраивал мир. Были ходячие горы и живые океаны, был мир пылающей земли, был расплавленного железа... Когда все получалось плохо, я, устав, сотворил богов... Оказалось намного лучше, я воспрял духом. Они должны были продлить мое дело. Сами перестроить, улучшить, добавить украсить...
-- Они сделали?
-- Боги вечные дети. Им хватит мощи для себя. Я дал им вечную жизнь, вот они и... не спешат.
Он опять молчал так долго, что Таргитай не выдержал:
-- Что?
Красные немигающие глаза снова остановились на нем.
-- Ты еще здесь, человек... Вы, люди, последний вздох этого умирающего мира... Последняя, угасающая надежда... Младшие боги, которые живут один миг...
Таргитай закричал, срывая голос:
-- Но как мы, такие малые, сможем сделать то, что не можешь ты?
Плечи Сокола обвисли, словно бог богов не мог больше нести тяжесть всего мира.
-- Не ведаю... Вы -- последние... Если не вы... больше некому.. конец...
Багровые глаза погасли. Сокол застыл, снова превратившись в глыбу окаменевшего света. Таргитай в великом горе отступил на шаг. Сердце прыгало, как заяц, а в животе лежала льдина. Жизнь как кощуна: чем дальше, чем страшнее. Сделать то, за что не берутся даже боги? Да что боги -- сам Род не в силах? А еще успеть в три дня?
Род блистал, но это был блеск огромного айсберга в лучах солнца. Мир был холоден и жесток.
Таргитай отступил еще. Под пяткой уже чувствовалась пустота. Он согнулся, как от резкой боли в животе.
-- Миром правят боги, -- прошептал раздавленно. -- Одни добрые, другие злые, третьи... третьим все одно. Но любой сильнее нас во сто крат. Мы бессильны даже со всей-всей магией!
Сокол молчал. Таргитай без сил повернулся, деревянные ноги были как две колоды. Руки мертво хватались за выступы. К счастью, спускаться все же легше, иначе бы сразу...
Бессмертные боги не перемрут, оставив мир людям, и не перебьют друг друга. Но даже исчезли бы боги -- что могут люди?
Глава 9
Вокруг Олега бушевал яростный вихрь. Волосы встали дыбом, сухо потрескивали. Даже волчья шерсть встопорщилась, по кончикам прыгали искорки. Щелкали, будто кто давил вшей. Магический кокон с трудом выдерживал удары. Через скорлупу пробивался свист, треск, непрестанный скрежет, будто он ломился сквозь гору, а не несся сквозь пустой воздух.
Серое за магическим коконом исчезло почти мгновенно. Блеснул яркий зеленый свет -- вынесло за пределы ствола, но не успел перевести дух, мол, уже под кроной Прадуба, как исчезло и зеленое. Он мчался во сто крат быстрее выпущенной рукой Мрака стрелы!
Даже сквозь полупрозрачную скорлупу кокона было страшно видеть ровную серую полосу внизу. Такое зрел только однажды: скакал на обезумевшем коне, свесившись с седла от стрел киммеров, едва не вспахивая носом землю... Тогда перед глазами точно так же сливалось в серую дымную полосу.
Воздух внутри кокона превратился в кисель, загустел. Олег чувствовал себя мухой, попавшей в клейкий сок березы. Зато в лицо не дул яростный ветер, что терзал на летящем ковре, Змее, Рухе. Пожалуй, на такой скорости ветер срывал бы не только слюни, но и куски мяса.
Внезапно он ощутил едва заметное изменение. Быстро вскинул к лицу кулак. На мизинце было серое кольцо, настолько незаметное, что не вспоминал с момента находки. И не замечал: руки редко бывали другого цвета. Но сейчас колечко начало нагреваться само по себе!