Зверь терзал Таргитая. Со страшным ревом, рыком. Олег увидел, что челюсти сомкнулись как железный капкан. Кровь брызнула струйками. Таргитай закричал, обеими руками пытался отпихивать огромную как котел морду, а зверь свирепо рвал ему грудь и живот.
Олег, хромая, доковылял, с размаха ударил зверя Посохом. Набалдашник сухо треснул, словно волхв хлопнул ко камню сухой жердью.
Рык разрывал барабанные перепонки. Таргитай с белым лицом и безумными глазами кричал и отпихивался, кровь брызнула ему на лицо. Зверь торжествующе ревел вгрызался в разорванную плоть.
Олег повернул Посох острым концом. 3верь вскинул голову, их взгляды встретились. Сердце Олега умерло, превратилось в кусок льда. Вместо глаз у зверя была тьма.
Уже умирая от леденящего ужаса, он ударил держа Посох обеими руками. Каменный зверь был неуязвим, вместо глаз щели, но если Олега трясла дрожь, то руки, даже дрожа, направили острие точно в глаз. Он едва не упал, потому что острие погрузилось неожиданно легко. Длинное древко начало погружаться, погружаться, погружаться... Уже и руки оказались перед мордой, когда древко наконец уперлось. Внутри огромной головы хлопнуло.
Зверь с ревом мотнул головой. В руках Олега остался оплавленный остаток Посоха всего в полтора локтя диной. Посох прев превратился в Жезл, подумал Олег с отчаянной надеждой. Мощь его резко уменьшилась!
Зверь вздыбился на все четыре, взревел оглушающе... Воздух на миг стал красным как кровь. В этом красном тумане грохнуло, Олега ударило в грудь, по рукам. Красный свет исчез, вместо зверя раскатывались дымящиеся обломки.
-- Боги!-- вырвалось у него прямо из сердца.
Грудь Таргитая была изорвана, кровь брызгала струйками. Красная плоть истекала кровью, на животе заполнились кровью глубокие раны от когтей зверя, больше похожих на ножи. Даже на левой ноге Таргитая три раны были как будто трижды ударили ножом.
Он истекал кровью, Олег закричал в страхе и отчаянии. Таргитай умирал на глазах.
-- М...мне хол...лод...но,-- прошептал он. Лицо было белое как снег, на котором лежал. -- Ук...рой меня...
-- Тарх, погоди! Не мри. Я сейчас, сейчас...
В больном бессилии вытряхнул из мешка тряпки и травы, быстро надкусил, чтобы пошел сок, и наложил целебные листья на разорванную грудь, туго примотал чистыми тряпицами. Глаза Таргитая были закрыты. Губы посинели.
-- Тарх, не мри!.. Я ж без тебя...
-- Олег....
Он приложил ухо к его замерзающим губам.
-- Что?.. Говори, говори, только не умирай!
-- Олег... Все-таки мы далеко... прошли... Никто больше... придут новые, сложат песни...
-- Тарх!
Но шепот оборвался. Лицо Таргитая расслабилось, боль покинула, лицо снова стало мягким и добрым.
Он тупо удивился, что не слышит скрипа. Ноги тащились уже камням. Глыбы были массивные, старые, выброшенные из недр давным-давно, обкатанные временем, сглаженные ветром.
-- Тарх -- прохрипел он. Закашлялся, выплюнул с кровью клочья тугого, красного. Куски легкого. -- Тарх, не мри... сейчас. Здесь где-то похоронен Мрак...
Он был уверен, что Таргитай не слышит. Подозревал даже, но отгонял мысль, что Таргитай уже мертв, слишком страшно остаться совсем одному, но певец даже в глубоком забытьи, сам почти мертвый, задвигался судорожно, лицо задрожало.
У Олега слезы выступили, видя, с каким усилием Таргитай пытается вернуться в сознание. Он повторил тихо, но настойчиво:
-- Тарх, мы у камня, где похоронен Мрак... Вернись!
Лицо задергалось сильнее. Веки затрепетали, медленно поднялись. Глаза были бессмысленными, но с обезображенных губ сорвалось:
-- Где...
Олег осмотрелся, вздрогнул. Камни сглажены, ветер тысячелетиями дует в одну сторону, камни сгорбились, с одной стороны с длинной пологой стороны, с другой -- крутые, обрывистые, но все на поверхности гладкие до блеска. Только одна массивная плита была выщерблена сверху.
Даже отсюда Олег различил следы от ударов мечей. На камне была вырублена охотничья метка Мрака!
-- Не обманул, -- прошептал он. Слезы снова навернулись на глаза, он не стал смахивать. Руки заняты ношей, а тряхнуть головой -- упадешь от движения. А подняться... можно и не подняться
Он как-то преодолел эти страшные сажени. Таргитай скрипел зубами, дергался, а когда Олег тяжело рухнул на отмеченный камень, глухо попросил:
-- Опусти меня...
-- Тарх...
-- Я... знаю... Олег, я хочу, чтобы ты положил меня... с ним рядом...
Слезы брызнули, Олег крепился молчал но тело затряслось само, он зарыдал тяжело и мучительно, как плачут мужчины, которые не умеют плакать.
Таргитай встал на четвереньки, потом на колени. Ухватившись обеими руками за край могильной плиты, силился поднять. Перекошенное лицо стало страшным. Он закинул лицо к ужасному небу, взвыл. Лицо потемнело внезапно из ноздрей побежала кровь. Он продолжал поднимать плиту. Та дрогнула, чуть приподнялась.
-- Вместе с Мраком... -- прохрипел Таргитай. -- Запомнил?
Олег подсунул пальцы под камень, выдавил:
-- Обещаю...
-- Кля...нешься?
-- Клянусь... Тарх... ты в самом деле... достоин...
Он не понимал, откуда в умирающем такие силы, но край плиты начал приподниматься, а заслуги Олега было едва на треть. Хрипя, выплевывая кровь и куски сожженных легких, они поднимали и поднимали, пока та не оторвалась от земли.
-- Разом... -- простонал Олег, -- в мою сторону...
Плита обрушилась на землю, открывая яму. Оттуда пахнуло теплом. В то же мгновение земля обрушилась под Таргитаем. Он инстинктивно пытался ухватиться за что-то, скрюченные пальцы стиснулись на комьях мертвой земли. Он ощутил, что падает в пустоту.
Жесткие пальцы больно рванули за кисть. Олег, бледный, с отчаянным лицом, свесился до пояса и держал его за руку. Другой рукой ухватился за край плиты. Та подрагивала. Волхв едва удерживался, но тяжелое тело Таргитая неумолимо стаскивало за собой.
-- От...пусти, -- прохрипел Таргитай. -- Я хочу... с Мраком...
Олег, сцепив зубы, пытался удержаться, но его сволакивало за Таргитаем.
-- Отпусти, -- прохрипел тот зло. -- Дальше тебе... одному...
Олег напрягся, лицо исказилось. Сползание прекратилось: явно удалось зацепиться ногами. Глаза были отчаянными, ибо пальцы разжимались. Таргитай слишком тяжел, а силы в руках уже не осталось.