— Ты подожди меня здесь, может, я заберу тебя к нам домой! Правда, у нас нечего особенно охранять, ну, просто будешь жить во дворе!..
Ноги крутят и крутят педали, а степь все стелется и стелется под колеса, и кажется, нет ей ни конца ни края. Спина начала деревенеть, седло стало ещё жёстче, педали — все туже и туже. Веки тяжёлые, слипаются, кажется, повесили на них маленькие, но тяжёлые гири. И когда затуманенные сном глаза заметили у дороги скирду душистой, не выветренной соломы, руки сами повернули руль влево, и велосипед запрыгал по стерне.
— Я чуточку, я совсем чуточку подремлю, — говорил сам себе Славка, устраиваясь на мягкой соломе. — Сил больше нет…
И точно провалился куда-то.
Проснулся оттого, что больно стало глазам от света. Быстро протёр их. И сперва ничего не мог понять — где он? Скирда, степь с низкой, жёлтой стерней, из-за горизонта медленно поднимается солнце. Вскочил. Ничего себе — вздремнул чуточку!.. Ещё раз протёр глаза — умылся. И скорее на велосипед. Нажал на педали так, что цепь зарычала, как злая собака.
Нежно, ласково светило солнце, золотилась стерня до горизонта, зазывно показалось впереди село, распушив над трубами синие султаны дыма…
И Славке плеснула в грудь чистая, радостная волна — до чего же хорошо жить на свете! Казалось, сама собой запелась песня:
Подумал радостно: далеко ещё ему до старости…
3
В город он прикатил рано, ещё только выезжали из депо первые автобусы, зевая дверями на остановках, и торопились машины с хлебом и молоком к магазинам. В голубом небе летали вперемешку голуби и чайки. А вон-вон, в конце длиннющей улицы, засинело густо море, на нем стояло несколько белых пароходов.
У Славки даже дыхание перехватило. А может, ему стать моряком? Все время быть среди этой синевы, качаться на её волнах, слышать крик чаек, чувствуя себя сильным и могучим… И тут же сам себя упрекнул и даже выругал: «Вот те и на… перекати-поле. Как Шевро. То в пограничники собрался, то увидел корабли и в моряки разбежался…»
Госпиталь искал долго, даже понервничал немного. Нет, люди, у которых он спрашивал, не отмахивались, они задумчиво щурили глаза и разводили руками. Славка удивился: как это не знать своего города? Его разбуди среди ночи, спроси, где больница, и он с закрытыми глазами проводит. Да что больница — покажет гнезда всех аистов.
Наконец встретился какой-то майор. Он очень спешил, однако остановился, начал быстро объяснять. А когда понял, что Славке одному не разыскать, посмотрел на часы, махнул рукой и почти бегом довёл его до госпиталя. И Славке с велосипедом пришлось бежать. Должно быть, выглядели они забавно — размашисто шагающий военный, а за ним мальчишка с велосипедом бежит — прохожие оглядывались, улыбались.
Когда, затаив дыхание, подходил к дверям госпиталя, Славка вдруг подумал: «И с какой это стати всем знать, где военный госпиталь? Глядишь, и какой-нибудь шпион разведает… а там же люди лежат…» Огляделся и облегчённо улыбнулся — вон ходят военные, наверно, охраняют госпиталь. Не проникнет туда никакой шпион.
Возле дверей стоял доктор в халате. Славка облизал сразу пересохшие губы, спросил хрипло:
— Вы не подскажете, где лежит мой брат Михайла, пограничник?
Доктор совсем не удивился, что мальчик не назвал фамилии, подал ему руку с острым, не очень приятным запахом.
— Хорошо, что ты приехал. Я — Соколов. А ты Слава, не так ли? Пошли.
— Ему… очень?.. — с трудом спросил Славка, когда они торопливо шли по коридору.
Доктор быстро взглянул на него, подумал с минутку. И сказал:
— Надеюсь, что кризис прошёл. А вчера, после операции, было очень плохо… Уже и не верили… Вот я и дал телеграмму.
Когда остановились у высокой двери палаты, Славка тронул доктора за локоть.
— Дяденька Соколов, Михайла на границе… нарушители ранили? Об этом его, наверно, не нужно спрашивать? Пока…
Соколов ласково посмотрел на мальчика, взлохматил его волосы рукой.
— Молодец, соображаешь. Тоже будешь пограничником?
— А кем же ещё? — сказал, будто дал клятву перед человеком, спасшим его брата.
— Там, это я точно знаю. Но при каких обстоятельствах — мне неизвестно. Только слышал, как говорил сопровождающий, который привёз твоего брата, что Михайла — герой, совершил подвиг, его к награде представят. И ещё просил сделать все, что возможно. Мы сделали.