— Спасибо вам, — обеими руками пожал ладонь доктора Славка.
Вошёл в палату и сразу увидел Михайлу, хотя он лежал в углу у окна, весь замотанный бинтами. Точнее, увидел глаза Михайлы. Они заблестели такой радостью, что Славка опрометью бросился к брату, поцеловал в незабинтованную щеку. С большим трудом удалось сдержать слезы, подступившие к глазам… Чтобы не дать им воли, быстро заговорил:
— Здравствуй, Миша! Ну как ты? Ты чего улёгся? На улице такая теплынь… Кур никак не загонишь на насест…
Слова приходили на язык совсем не те. По дороге он приготовил другие. А стал говорить те, что мать говорила ему, Славке, когда заболевал и его укладывали в постель. А он же хотел сказать, что брат — герой, что все очень волнуются, желают быстрого выздоровления… Растерянно взглянул на доктора — вот пустомеля. А он подмигивает: мол, все правильно.
Славка опять повернулся к Михайле. И у того повлажнели глаза, как будто он очутился в родном селе.
— Тебе все привет передают. Я гостинцев привёз, — дрожащими руками открыл портфель. — Правда, хлеб не весь довёз, по пути попался голодный пёс, так я ему бросил немного, а яблоки, груши, сало целы. Вот попробуй, как все вкусно…
И запнулся — рот у Михайлы перевязанный, только щёлку оставили.
— А… мама… Где мама?.. — хрипло.
— Она поехала в Косинку проведать больную тётю. Обещала вернуться сегодня после обеда.
— И ты… один? Как? — Глаза брата сделались тревожными!
Славке хотелось признаться, что приехал на велосипеде, что страхов он натерпелся. Но ведь брата нельзя волновать ни капельки. Быстро обернулся к доктору, который видел, как он вёл велосипед, тот понял Славку, подмигнул. И, не глядя Михайле в глаза, Слава ответил: — Да… в колхозе, когда услышали про телеграмму, немедленно машину дали. Матери тоже дадут…
Славка вскочил.
— Ой, дяденька Соколов, который час?
Десять.
— Миша, — с просительной нежностью посмотрел на брата, — ты извини, мне нужно возвращаться. Представляешь: приезжает мама, а меня нет дома, а соседи скажут про телеграмму… Ты же знаешь нашу маму…
У брата на глазах появились слезы.
— Знаю… Поезжай, брат. И возвращайтесь вдвоём… быстрее… Спасибо… что ты у меня… такой.
Хотя доктор кричал ему с крыльца, чтобы подождал, скоро больничная машина приедет, Славка махнул рукой, вскочил на велосипед. Когда она ещё приедет, глядишь, мотор заглохнет, а он быстро домчится до дому. Увидел же брата живым. Он вылечится и обязательно опять будет на границе. Потом и Славка придёт ему на помощь.
Пёс сидел на том же месте, где его оставил Славка. Неужели вот так ждал всю ночь и половину дня?
— Здорово! — крикнул Славка, будто приятелю. — Брат живой, только сильно раненный. А Соколов знаешь какой доктор! Во! — Он поднял палец вверх.
Пёс будто понял его радость, подпрыгнул, гавкнул, завилял хвостом.
— Ну что, пойдёшь со мной?.. Пойдёшь?.. Тогда айда. Дорога дальняя, мы с тобой дома наедимся вволю.
И почувствовал, до чего же он голоден.
— Выдержишь, а? Нужно выдержать. Может, я из тебя пограничную овчарку сделаю. — Славка прищурился. — А что — ты большой, быстрый, умный. Откормлю, отмою, отличным сторожевым псом станешь.
Он изо всех сил нажимал на педали, солнце тепло грело ему в затылок. А Славке казалось, что к нему нежно прикасаются пальцы брата, ласкают и подталкивают: езжай быстрее, знаешь, как я по матери соскучился…
Пирог с калиной
— Неслух ты мой, — сокрушённо качает головой мать и так смотрит на Митю и его забрызганное пальто, что хоть сквозь землю провались.
Митя, понурив голову, выслушал укоры матери, схватил со стола учебник, ручку и тетрадь, на всякий случай отрезал краюху мягкого белого хлеба — и только его и видели!
Мать выглядывает в окно: в самом деле побежал к соседскому Феде или снова поплёлся на луг?.. Нет, к Феде повернул. И мать, покачивая головой, с тревогой думает: и что вырастет из такого лоботряса?
А не сообразила, что от Фединой хаты до луга шапку можно добросить. И напарник есть!
Правда, на лугу сейчас пусто. Только первые сумерки робко подкрадываются к кустам. И мальчишки, раскрыв учебники, наклонились над ними. Федина мать кашлянула, довольная, и пошла в сарай.
Но не прошло и минуты, как с улицы послышался топот, пронзительный свист, беспорядочные выкрики. Точно орда двигалась.
Федю и Митю будто кто схватил за полы пиджаков и швырнул к окну. Прижались лицами к стёклам — вот-вот выдавят их.