— Вот и оставайся, если машина тебе дороже жизни.
Андрей пристально смотрит на меня. И в темноте я угадываю его немой вопрос: и мне брать шинель? Вместо ответа тоже иду за Каратеевым.
Шофёр выбежал вперёд, загородил нам дорогу. И жалобным, просительным голосом сказал:
— Товарищи, ребята, я тоже хочу жить! У меня отец и мать дома, девушка Тоня ждёт… Но поймите — не могу я бросить машину! Что мне командир скажет, что мне в роте скажут?
Мы остановились. Он прав. Однако машину на горбу не понесёшь. Вот упрямец! Погибнет ни за понюх табаку. Конечно, мы не собирались оставлять его.
— А ты хочешь, чтоб мы все полегли возле твоей машины? — бросаю раздражённо. — Если есть идея, говори быстрее! Время ведь не ждёт, вот-вот бандеровцы нагрянут!
Мы останавливаемся напротив двора Андрюшиной матери. Шофёр молчит, вертит головой во все стороны.
— Есть, есть! — тонко вскрикивает он, — Видите, улица эта под уклон идёт, наверно, к какому-нибудь селу выведет. Может, попробуем, толкнём машину?
— А бандиты что, не найдут нас в том селе? — говорю сердито, терпению моему приходил конец.
Шофёр сник, махнул рукой, нахмурился, побрёл к грузовику, черным призраком застывшему посреди улицы; казалось, он прислушивался к нашему разговору.
Шофёра схватила за руку тётка Юстина:
— Ты дело говоришь, сынок! Езжайте, езжайте туда, дети! Там в селе Зелёном крепкая самооборона, не то что у нас. В четверг они отогнали бандитов. В лощину скатитесь быстро, как на санях. Мы с Насташей подтолкнём вашу машину, соседей позовём.
Мы переглянулись. В самом деле, мысль.
— А вы, мама? — тихо спросил Андрей. — Вы с нами? Вам нельзя оставаться. Кто-нибудь донесёт бандитам.
— Обо мне ты не беспокойся, сынок, — махнула она рукой. — Вот как подтолкнём вашу машину, пойду к Насташа, пересижу у неё. А кто видел, что сын ко мне приезжал? Было уже темно, когда вы подъехали. Во двор не въезжали, а следы на улице снегом забросаем.
Соседей мы не стали звать: вдруг кто-нибудь из них ненароком обмолвится? Тронулись. Немало снега растаяло, по улице проехало несколько саней, сделали кое-какой след, но все же мы почти окончательно выдохнулись, пока вытолкали машину за хутор.
Толкали машину — под гору она шла легче, — и все время оглядывались: не гонятся ли бандиты? Спокойно белел снег, спал хутор, разве что изредка сонно лаяла собака. Долго на околице виднелись две тёмные фигуры — это стояли мать Андрея и тётка Насташа.
4
В селе завязли возле первой хаты. В этом месте дорогу пересекал настоящий снежный вал, снежная баррикада. Уж не оборонцы ли, о которых вспоминала тётка Юстина, набросали этот вал? О самообороне наслышался, пока лежал в госпитале. Во многих сёлах Западной Украины местные жители организовали отряды для защиты от бандитов-бандеровцев.
Я крепко потёр лицо. Решай, сержант, как действовать дальше. По военным законам ты теперь командир, как старший по званию, решать нужно быстро: вот-вот налетят бандиты.
Да-а, считай, что мы уже в селе. Достаточно проехать хотя бы метров двести, спрятаться за этой снежной стеной. Но сил уже нет для того, чтобы прорыть в ней проезд. Только время зря потеряем. Стало быть, нужно срочно идти в ближайшую хату и расспросить о самооборонцах.
Пойду, наверно, вон в ту лачугу, я всегда больше верил беднякам. Тем более на Западной Украине, где всего полтора года просуществовала Советская власть. Как только ступил на узенькую тропку, за моей спиной раздался густой сочный голос:
— Доброй ночи, люди добрые! Уж не советские ли воины пожаловали в наше село?
Стремительно обернулся. В распахнутой калитке по ту сторону улицы стоял плотный мужчина в тулупе внакидку. За его спиной виднелась добротная хата под блестящим железом.
— Здравствуйте, — отвечаю за всех. — Угадали, мы советские бойцы. Завязли в ваших снегах…
О том, откуда мы, куда едем, как попали сюда, промолчал. Кто его знает, что за человек. Вряд ли в этом селе все — наши друзья. Разглядим, что за птица и чем он дышит, может, и спрошу у него о самообороне.
— Да, господь бог сыпанул снега по глупости, прости меня, грешного. А может, его лукавый попутал? Входите в мой дом, дорогими гостями будете, — рокочет приятный бас мужчины. — Поужинаете, чем бог послал, отдохнёте с дороги. Человек, как всякая божья тварь, ночью должен спать.
Хм, как-то чудно говорит человек. Ну, все равно зайдём, расспросим. Честно говоря, уже и ноги не держали, глаза слипались. Казалось, прислонюсь на мгновение к калитке — провалюсь в бездну.