- Поздно посыпать голову пеплом, ибо колесница времени уже давно ушла неведомыми тропами непредсказуемой судьбы, – философски отвечал до невозможности расстроенный кончиной могучего компаньона Исаак. – Но слава Самсона не канет в веках. О его грандиозных деяниях будут помнить не только наши потомки, но и их далёкие предалекие отпрыски.
- Хорошо сказал, ну вот прямо очень хорошо!
Подпрыгнув от неожиданности, Исаак нервно обернулся.
- Ты?!! – Руфь оторопело смотрела на улыбающегося Самуила.
- Да это я, другого такого на всём свете не сыскать.
- Но ведь ты остался там… с ним…
- Как видите, таки нет!
- А что ему сделается?!! - скривился, будто раскусив кислое, Исаак. – Камень камню не помеха, камень камню друг и брат! Так ведь, дубина песочно-серая?
- Скажи спасибо, что сегодня день всеобщего траура, – мрачно проговорил Голем, зловеще сузив глаза. – А то бы ты сполна испил из бездонной чаши моего праведного гнева.
- Ой, вэй?!! – фыркнул Исаак. – Люди, вы только посмотрите, как он научился говорить? Я бы даже выпил за это.
- Ступайте за мной, и я покажу вам, где могила Самсона.
Услышав о могиле, несчастная Руфь разразилась новым потоком слез, и Самуил благоразумно отошёл от страдающей девушки подальше, дабы та не размочила его глину.
***
Благополучно вывел Голем невесту и компаньона погибшего иудейского героя из проклятого города, покинув ворота вместе с бесконечным потоком беженцев, везущими на ослах свои немалые пожитки.
У двух зелёных холмов Самуил сошёл с дороги и повёл своих спутников на каменистую равнину, где не было ни души, а лишь гулял себе вдоволь холодный ветер, соревнуясь по завываниям с убивающейся по погибшему жениху Руфью.
Вот впереди показалась узкая давно нехоженая тропинка, ведущая к скалам и там, у подножия серых холодных монолитов…
- О не-е-е-е-т… - хрипло завыла Руфь, увидав горку аккуратно сложенных камней.
- Успокойся, женщина! – обратился к девушке Голем. – Не стоит понапрасну тревожить духов этого святого места.
В изголовье скромной могилки был установлен аккуратно отесанный камень с высеченной надписью:
«Здесь нашёл свой последний приют знаменитый иудейский герой, освободитель Израиля, борец за свободу своего несломленного народа. Его имя, Самсон и каждый, кто пройдёт мимо, пусть преклонит колено перед прахом сего достойнейшего мужа из всех достойных мужей племени Данова».
- Неплохо бы бронзовую оградку справить, - тихонько проговорил Изя, наметанным глазом осматривая курганчик. – Да и храм вокруг возвести не помешает, а вход, конечно, платный. За прикосновение к надгробью два серебряных шекеля, за лобзание оного восемь…
Хорошая затрещина от хмурого Самуила резко прервала перечисление весьма прибыльных коммерческих планов.
- У-у-у-ух… больно же…
- Мало дал.
- Мало дал, да? Да ты чуть мне шею не свернул.
- Как вам не стыдно?!! – вспылила уже выплакавшая все мыслимые слёзы Руфь. – В таком-то месте?
- Что, неужели СНОВА грызутся?!! – хрипло громыхнул зычный голос и со стороны ближайших скал появился могучий человек с длинной, развевающейся на ветру бородой.
Заходящее солнце слепило, не позволяя разглядеть лицо приближающегося незнакомца.
- Кто ты? – опасливо крикнул Исаак, прячась за спину маленькой Руфи. – Может разбойник? Места тут лихие, безлюдные. Предупреждаю, с нами знаменитый силач, разгибатель подков и сворачиватель челюстей по имени Самуил Кацман.
- Чего? – очумело посмотрел на Изю обалдевший Самуил. – Да у меня сроду не было никакой фамилии!.
- Неважно, скорее разберись с этим проходимцем, по-моему, его заинтересовала Руфь и наши заметно прохудившиеся кошельки.
- Ещё чего! – гордо вздёрнул голову Голем. – После героической гибели хозяина я больше не исполняю чьи-либо приказы. Отныне я сам себе господин и волен делать то, что желаю и никто мне не указ.
- Не, ну вы такое слышали? – всплеснул руками Исаак. – Мама, роди меня скорей обратно.
- Эх вы, не узнали, – рассмеялся Самсон, выйдя прямо из пламени кроваво-красного заката.
- Ох! – выдохнула девушка, падая под ноги герою.
- А-а-а-а… - истошно заголосил Исаак, хватаясь за сердце.
- Живая плоть слаба, не то что глина, – замысловато выдал Самуил, хлопая Самсона по плечу. – Я привёл их как мы и договаривались.
Самсон присмотрелся.
В уголках глаз глиняного слуги снова блестели слёзы.