— Три с половиной таша.
— Где расположились гяуры в Бурисае?
— В доме чайрикера Балты. Они сделали его своим главным доверенным лицом, таксыр. Он собирает для них продукты, зерно, фураж. Негодяй этакий, обирает только богатых да зажиточных!
— Бесплатно берет?
— Нет, бай-бобо. Дает какие-то бумажки, мол, после победы над басмачами и всеми врагами трудового народа Советская власть выплатит все. Я думаю, что чайрикер врет безбожно. Он сам хочет стать богатым. Он и сейчас ходит по кишлаку с таким важным видом, словно бы за пазухой носит луну. Сын ослицы! Еще я слышал, что он взял себе вторую жену, бай-бобо!
— Где гяуры выставили охрану? — нетерпеливо спросил бай. Ему надоело слушать сплетни плешивого.
— О, гяуры беспечны, бай-бобо, — ответил тот, — чувствуют себя полными хозяевами. Спят у Балты на супе в центре двора. У них пулемет есть, а ночью поочередно дежурят у костра по одному человеку.
— Мусульман убивают?
— Не слышал и не видел, — честно ответил каль.
— Может, насилуют и грабят?
— Это, наверное, есть, потому что Балта каждый день ищет девушек.
— Уж не для себя ли?
— Петух везде одинаково кричит, бай-бобо…
Сиддык-бая интересовало и то, как к ним относятся бурисайцы, но время бежало. Он спросил только о пулемете.
— Что это — пушка или же винтовка?
— Не пушка, таксыр, ружье на колесиках, стреляет без остановки… Тра-та-та-та-та… Косит людей, как урак траву!
— Понятно. Значит, оно совсем не останавливается?
— Всяко может. Когда захочешь, остановишь. Хорошее ружье, бай-бобо! Оно одно может заменить сто джигитов!
— А до Бурисая отсюда далеко?
— Если сейчас выйти в путь, — ответил плешивый, — то как раз к рассвету можно поспеть туда. Самое хорошее время, можно всех гяуров уложить, если напасть внезапно и скрыто, а пулемет забрать. Дом Балты, по-моему, надо спалить, а самого его повесить, чтобы всяк, услышав о справедливой мести, крепко подумал, стоит ли идти в услужение к неверным!
— Да поможет нам аллах, — произнес бай и вскочил в седло. Решение пришло мгновенно: плешивый советует умно, надо перебить этот гарнизон и тем самым приступить к реализации приказа бека. — Коня Хайитбеку! Веди нас, брат, самой короткой дорогой!
Тому подвели коня, и он сел в седло с ловкостью чавандоза и погнал его через речку с такой уверенностью, точно всю жизнь в тех местах пас скот. А через час уже, остановившись за околицей, бай послал плешивого и Гуляма разведать, что и как в кишлаке. Те вернулись быстро. Доложили, что красноармейцы спят, как убитые, даже часовой у костра, кажется, дрыхнет вовсю.
— Перебьем, как котят, бай-бобо, — воскликнул Хайиткаль с нескрываемой радостью. — Пусть отправляются в преисподнюю сонными!
— Это подло, — сказал Пулат, — с врагами надо драться в открытом бою.
— В открытом бою, юноша, — снисходительно заметил ему плешивый, — дерутся с равными себе, а не с гяурами. Этих как ни убивай, аллах только доволен будет!
— Все равно этот замысел недостоин воина, — произнес Пулат. Но он, однако, ничего путного не мог предложить взамен и потому замолчал.
— В открытом бою, Пулатджан, — поддержал Хайиткаля Гулям, — нам не только их всех, даже один пулемет не одолеть.
— Время идет, бай-бобо, — напомнил плешивый, — а этот паренек, если не хочет идти с нами, пусть стережет лошадей, здесь тоже люди нужны.
— Хорошо, — согласился бай и предложил сыну: — Останься здесь!..
Красноармейцу, который забылся во сне у костра, не суждено было проснуться. Он поник, сраженный сразу несколькими пулями. Не проснулись и многие из тех, кто спал на супе. А вскочившие с постели не смогли сделать и по одному выстрелу. Только одному удалось было метнуться к пулемету, но и его уложила пуля плешивого. Перепрыгнув через дувал, джигиты стали закалывать раненых, кто-то поднес дымящуюся голевешку к соломенной кровле дома. Она вспыхнула ярким огнем, ввинтив в небо черный столб дыма. Все было закончено в считанные минуты.
Огромный кишлак, раскинувшийся по обе стороны широкого сая, казалось, так и не проснулся, хотя грохот выстрелов, возбужденные голоса басмачей могли разбудить и мертвого. Только громко лаяли собаки да истошно орали петухи, предвещая рассвет.
Хайиткаль и еще несколько молодых бурисайцев, не довольных приходом красноармейцев, попросились в отряд бая. Тот распорядился отдать им красноармейских коней и пулемет, с которым, оказывается, один из них мог обращаться. Часть заготовленного чайрикером зерна и скота бай забрал с собой, чтобы не выслушивать, как в Каратале, чьих-то упреков. На какое-то время, решил он, отряду надо исчезнуть в глуши гор, а затем, неожиданно, как сегодня, совершить новый налет, теперь уже на дашнабадский гарнизон…