Пулат был удручен случившимся. Убийство — иначе он и не расценивал это — красноармейцев по-воровски, из-за угла, никак не вязалось в его представлении с понятиями воинской чести и доблести джигита. Его возмущала и беспечность часового русских. «Из-за одного нерадивого, — думал он, — погибло еще двадцать человек, погибло, как стадо джейранов, попавшее в западню, под меткими пулями мергенов. Не доведи аллах нашему отряду таких сторожей!»
Когда отряд перемахнул за первую гряду адыров, над Гиссаром появилось солнце. Его лучи облили золотом дальние отроги Сангардака и Байсун-тау, где остался родной кишлак бая Кайнар-булак, что в переводе означало — кипящий ключ. Действительно, родник в центре кишлака, большой и круглый, как хауз, казалось, кипел. Один час отдыха у этого ключа снимал усталость за целый день. И когда теперь бай сможет вернуться туда?..
Весть о трагической гибели взвода красных конников в Бурисае уже к полудню дошла до командования полка в Юрчи. А часа через три после этого в кишлак прибыл эскадрон войск ВЧК, приданный кавалерийскому полку, который с необходимыми воинскими почестями похоронил в братской могиле погибших красноармейцев и провел тщательное расследование обстоятельств вероломного нападения. Из бесед с местными жителями выяснилось, что басмачей в кишлак привел некий Хайиткаль, который до этого времени отирался возле красноармейцев, пытаясь оказывать свои услуги. Была установлена и примерная численность банды Сиддык-бая.
В то время, как основное внимание красных частей было направлено на разгром и уничтожение армии Энвер-паши, считалось, что отроги Гиссара и Сангардака, прилегающие к окрестностям Юрчи, более или менее спокойны. Возможно, это мнение и было причиной некоторой беспечности бурисайского гарнизона. Появление же отряда Сиддык-бая и нелепая гибель красноармейцев показали, что спокойствие это было обманчивым.
Дерзкий налет на Бурисай вселил надежды в сердца тех, кто притворялся смирившимся с новой властью. В кишлаках, как было установлено, зашевелились ишаны и муллы, призывая молодежь вступать в отряд «снежного барса», как они сразу же нарекли бая, и тем самым заслужить прощение аллаха. И их деятельность в некотором роде была плодотворной — в горы, в одиночку и небольшими группами, вооруженные чем попало, устремились жаждущие крови. Все это заставляло командование полка принять быстрые и решительные меры. Для разгрома банды был создан кавдивизион, а в близлежащие кишлаки направлены активисты из числа местных жителей, чтобы мобилизовать отряды самообороны. Эти же люди повсюду объявляли волю советской власти — басмачи, пришедшие с повинной, будут прощены.
…Сассык-куль раскинулся на пологих берегах речушки, высохшее русло которой летом превращается в дорогу. Улицы кишлака идут параллельно речке, а дома стоят, точно на террасах. И потому, если смотреть издали, кишлак похож на раскрытый веер, нижняя точка которого — огромная серая гранитная глыба Кояташ, очевидно, когда-то сброшенная природой с соседнего склона прямо на середину речки. В северной части кишлака видна широкая дорога, по которой каждое лето на джайляу отправляются отары местного бая. А еще дальше видны перевал и другая, более высокая цепь гор — паутина хребтов, саев и ущелий. Но название кишлак получил от небольшого озера, вода которого насыщена сероводородом и потому вонючая. Сассык-куль в переводе вонючее озеро. Оно лежит в восточной части и огорожено забором из бревен арчи, чтобы ненароком туда не забрела какая скотина и не засосало ее в жижу.
Слава Сиддык-бая мчалась впереди него. Когда он в голове колонны въехал в Сассык-куль, глава состоятельных людей кишлака Юсуф-бай и десятка полтора его приближенных встретили бая хлебом-солью.
— Поздравляем вас, о храбрый воин ислама, — напыщенно произнес он, склоняя голову перед курбаши, — с первой, но не с последней, надеюсь, победой, которая вселила радость и в наши сердца. Добро пожаловать, орлы веры мусульманской!
Сиддык-бай и сам пребывал в приподнятом настроении. Как бы там ни было, его отряд расправился с красноармейцами, захватил много оружия, коней и, главное, пулемет. Это окрыляло его. Он слез с коня и стоя выслушал приветствие Юсуф-бая. Они обнялись и, сев на лошадей, поехали к дому бая, где все было приготовлено к пиршеству в честь победы и приезда желанных гостей.
— Бай-бобо, — сказал Сиддык-баю Хайиткаль, когда гости заняли места за дастарханом соответственно своему положению в отряде и в кишлаке, — русские очень мстительны. Они не простят нам сегодняшнего, и я советую, прежде чем приступить к празднеству, позаботиться о безопасности отряда.