— И что же, они все такие культурные?
— Да нет. Не так всё просто. Но в общем-то все они разные, как и люди. Просто немного другие. Другой темперамент, другая мораль.
— Что значит "другая мораль?" — поморщился Ярослав. — Мораль всегда одна.
— Вот уж ничего подобного, — возразила я. — Моралей на свете столько же, сколько и разумных существ.
— То, о чём ты говоришь, — это не мораль, — не согласился он. — Это система ценностей, которая у каждого своя. Люди позволяют себе отходить от морали, каждый по своим причинам. Причины могут быть оправданными и не очень, но мораль от этого не меняется.
Он был настолько убеждён в собственной правоте, что у меня начали зудеть кончики пальцев, так захотелось поспорить. А поскольку нам всё ещё предстояло несколько часов пути, которые надо было чем-то занять, я не видела причин отказывать себе в удовольствии.
— А что такое, по-твоему, мораль? — спросила я. — Эдакая единственная и неоспоримая истина, существующая в мире сама по себе, независимо от людей? И откуда же она там взялась? А я так скажу: мораль создаёт общество. Отчасти она, может, и строится на незыблемых общечеловеческих истинах — если такие, конечно, вообще существуют, но допустим. Но в огромной степени мораль — это всего лишь инструмент, средство, которое общество использует, чтобы само себя прокормить и поддержать. Чтобы заставить отдельных людей жить так, как ему, обществу, удобно.
— И что же в этом плохого? — откликнулся Ярослав. — Общество — оно для чего, по-твоему, существует? Тебя послушать — так это эдакий монстр, дракон с тремя головами, который так и норовит человека съесть. А на самом-то деле общество как раз из этих самых людей и состоит.
— Съесть не съесть, а поглотить — так точно, — фыркнула я. — И по-любому что удобно, то не всегда "правильно".
— А например?
— Ну вот например, какой должна быть хорошая девушка? Кроткой, милой, доброй, скромной, работящей. Так?
— Так, — подтвердил воин. — И что тут плохого?
— А что хорошего? Ведь я сейчас описала существо, которым легко манипулировать и которому без труда можно сесть на шею. Вот девочек и учат с рождения, что надо быть именно такими. Не потому что так хорошо, а потому что удобно. И заметь, удобно не для них, а для окружающих. Так ведь, Дара?
— Не без того, — отозвалась девочка. — Но я не кроткая. И не хочу быть кроткой. А тётя говорит, таких замуж не берут.
— Что ещё за глупости???
Эти слова вполне могла бы произнести я. Однако произнёс их Ярослав. Я склонила голову на бок, по-новому приглядываясь к спутнику.
— А вот так их и учат, — заметила я. — Замуж не выйдешь, никому нужна не будешь, одна останешься. Шантаж, да и только.
— Про кротость не знаю, — сказал Ярослав, — но в доброте-то что плохо? Или в скромности?
— А что в скромности хорошего? — возразила я. — Если у женщины есть достоинства, то почему бы ей ими не гордиться? Я про таланты, а не про то, о чём ты сейчас подумал, так что глаза-то подними повыше! А тут выходит, что знать себе цену — плохо, это ведь гордыня! Любить себя — тоже плохо, эгоизм! Инстинкт самосохранения — нормальное, казалось бы, явление, — так нет, опять плохо, потому как трусость!
— А я не согласен. Ты что-то путаешь, хотя так сразу и трудно сказать, что именно. Вот взять хотя бы трусость. Трус — это не тот, у кого есть инстинкт самосохранения, не тот, кто боится. Думаешь, храбрый не боится? Не боится только дурак, который неспособен осознать опасность. А коли так, его и уважать-то не за что. А храбрый — это тот, кто боится, но умеет, когда надо, свой страх преодолеть, подчинить своей воле.
— А трус? — заинтересованно спросила Дара, ускоряя шаг, чтобы оказаться чуть впереди Ярослава.
— Трус позволяет своему страху управлять собой. А раз так, то он из-за страха может и бросить, и предать, и обмануть. Да всё, что угодно может, даже убить.
— Убить из-за страха? — хмыкнула Дара. — Не, это чересчур.
— Смотря как сложится, — стоял на своём Ярослав. — Может и убить.
Определённо этот разговор становился интересным. Мой собеседник раскрывался с новой стороны, совершенно для меня неожиданной. Воин, который способен не только связать пару слов из разряда "Так точно!", но ещё и пообсуждать философские вопросы? Это и вправду что-то новенькое. Неужто за последние годы я отстала от жизни? Хотя…Вернее всего, дело в другом. Ярослав, как никак, не просто воин; он занимает — точнее, занимал — очень высокий пост. По карьерной лестнице в армии может подняться и простой смертный, однако стать начальником охраны самого царя навряд ли мог бы человек без роду, без племени. А стало быть, происхождения наш спутник наверняка благородного. Да что там наверняка, у него это происхождение на лбу написано крупными буквами. Как, впрочем, и правильность. Последняя мысль заставила меня поморщиться и снова приступить к спору.