– Ваша машина, месье. Она до сих пор не на ходу. А время позднее. Номер остается за вами на целые сутки. А в качестве комплимента от отеля за причиненные неудобства вы приглашены на бал. Вся еда и закуски, все спиртное, а при определенной доле везения и женщины, – подмигнул портье, – в вашем распоряжении…
– Хм, – задумался Витя, – и часто у вас такое блядство? Э-э, то есть торжество?
– Нечасто, – пожал плечами портье, – даже редко. Тем ценнее предложение.
– Ладно, ведите на бал, – вздохнул Витя. – Какая у вас тематика? Мне нужно наряжаться?
– Нет, у вас вполне подходящий костюм дегенерата.
И бесстрашный портье, повернувшись спиной к Вите, направился прочь по коридору, приглашающе махнув рукой. Виктору Андреевичу безудержно захотелось разбежаться и задорно уебать в сутулую спину этого недомерка двумя ногами, может быть даже велосипедом, как Лю Кэн в далеком морталкомбатовском детстве.
Но это означало бы остаться без фуршета и скорее всего без номера на ночь.
– Ладно, сука, – негромко сказал он, – но утром тебе пиздец.
***
– Я бы ему дала, – Олеся указала фужером в сторону седого пожилого господина во фраке. Фужер был пуст, как черепная коробка Олеси, и так же звенел, если приложиться к нему ногтем.
– У него на тебя не встанет, – пожал плечами Антон.
Бал-маскарад был в самом разгаре. Суетливые официанты подливали шампанское и подносили тарталетки всем страждущим. За роялем бесновался пианист, гости щебетали друг с другом, сидя за столами, стоя по кучкам, неторопливо снуя вдоль зала.
– Как ты вообще узнала об этом мероприятии? – спросил вдруг Антон.
– Я узнала?! – прищурилась Олеся. – Да это ты меня сюда притащил. Вчера вечером на показе к тебе подошла какая-то профурсетка, дала пригласительные, она на тебя так вешалась, что я подумала, что нас ждет тройничок.
– Да? – уточнил Антон. – Я не очень помню. Был пьян-с. А она была брюнеткой или блондинкой?
– Лысая. Но красотка. Я б с ней порезвилась. Если бы ты, как мой муж, мне разрешил, разумеется.
– Но я тебе не муж.
– Но будешь?
Антон хорошо осознал, что план по убытию нужно осуществлять практически прямо сейчас. Его яйца словно бы оказались в чьей-то прохладной руке.
– Это угроза? – отшутился он.
– Предложение, – ответила Олеся. – Раз ты сам меня не зовешь, что ж, я сделаю это за тебя. В наше время женщине приходится брать инициативу на себя.
Антон вдруг стал серьезным.
– Ты мне вчера сама рассказывала, что отсосала целому оркестру.
– Не симфоническому.
– Но все еще оркестру.
– Военному духовому. У некоторых не встал.
– Оркестру блядь, Олесь! Ты должна понимать, что в нашей постели, если мы поженимся, между мной и тобой будут лежать еще тридцать мужиков в форме.
– Ты меня не любишь? – спросила вдруг она.
– Нет! – уцепился за призрачный шанс Антон.
– Но в браке это и неважно, – легко махнула рукой Олеся. – Я буду в белом, мы выпустим голубей, а танец новобрачных пусть будет румба.
– Хуюмба, Олесь! – Антон терял терпение.
В это время к ним подошла неопределенного вида и возраста женщина, издалека напоминавшая графиню, а вблизи – мумию.
– Позвольте поинтересоваться, как вам?
– Охуительно, – искренне ответил Антон.
– А он мне предложение сделал! – выдала вдруг Олеся и прослезилась.
«Предложение пройти нахуй», – отчего-то подумалось Антону.
– Это замечательно, – рассмеялась старуха каркающим смехом. Антон Сергеевич вздрогнул, до того это было неожиданно и страшно. – Вы еще нашу кровавую Мэри не пробовали!
И она, все так же смеясь, удалилась.
– Что это блядь вообще было? – развел руками Антон.
***
Валерий Робертович немного устал. Сначала по гористой местности тащить за Гундяевым огромный вещмешок со снаряжением, потом размещаться на позиции, а затем остаток дня провести в ожидании.
В роскошном зале отеля люди веселились, жрали и пили в тепле. Наверняка там в сортирах кто-то кому-то даже отсосал. А они с Гундяевым сидели в кустах на склоне, укрытые разве что каплями дождя.
Вообще-то Валерий Робертович лежал под маскировочной накидкой и наблюдал за отелем в снайперский прицел.
– Не пора еще? – почти обреченно спросил он. Голод медленно подступал, да и руки с ногами затекли.