Аналитик увлек женщину в кабинку, закрывая за собой дверь, и намереваясь совместить два приятных дела одновременно – и потрахаться, и побить рекорд громкости трахающихся в соседней кабинке.
Иннокентий Всеволодович терзал рот Светы, уверенно двигая ее головой. Та сидела на унитазе, тушь давно потекла, перемешавшись с соплями и слюной. Дронову определенно нравилась ситуация, он продолжал наращивать темп. В это время в гальюн кто-то вошел, но прекращать действие не было ни возможности, ни желания. Ведь новый посетитель определенно мужчина, а мужик всегда поймет мужика.
Незнакомец сначала ходил по сортиру, цокая каблуками, потом остановился и начал очень громко ссать, будто струя преодолевала расстояние минимум в два этажа.
Дронов уже сам сел на унитаз, посадив Свету сверху, спиной к себе. Ему не очень хотелось смотреть на ее лицо, немного потерявшее товарный вид. Не то, чтобы он боялся ее, нет. Только два размалеванных лица пугали его в разные периоды жизни, но одно из них принадлежало Джокеру, а второе – клоуну из «Оно». И хотя Света сейчас походила на них обоих, Иннокентий Всеволодович гнал от себя эти мысли, ведь ебать Джокера – явный моветон.
Борис Петрович доел шоколадный мусс, вытер рот салфеткой и встал из-за стола. Объект ушел с какой-то шлюхой в сторону сортира. Борис отсчитал десять минут, а этого было вполне достаточно такому импотенту, как Дронов, чтоб сделать все свои дела. Это было довольно пикантно, организовать воспитание дебила в сортире. Там этому Дронову самое место. Борис Петрович потрогал нож в кармане. Нож, который должен будет оттяпать две фаланги указательного пальца кандидата, по одной за каждый забытый долг, и напомнить, что возвращать все-таки придется.
Встал, разгладил усы и двинулся помыть руки, а может, и лицо заодно.
– Ха, – Костик ткнул пальцем куда-то в сторону, – смотри, дебил в сомбреро!
– Опа, – согласился Олег. Это было, несомненно, весело и заслуживало внимания. В сторону туалета направлялся мужчина, на голове которого красовалось сомбреро.
– А че он в сортире забыл? – не унимался Костик, – мог бы и в шляпу себе посрать нормально.
– Ага, – согласился Олег, громко икая, – да и я мог бы ему в шляпу насрать.
– Не, – замотал головой Костик, – тебе слабо!
– Мне слабо? – замычал Олег, – мне не слабо!
– Надо так насрать, чтобы он стоял в полный рост, а шляпа у него на голове была, – выдвинул условия Костик, наливая по очередной.
– Легко! – принял пари Олег, – а не, нелегко. Так – трудно. Давай, ты.
– Мне тоже слабо, – вздохнул Костик, – давай лучше выпьем!
Они выпили еще по две, когда Костику показалось, что он видел Олю.
– Слушай, – твоя, по-моему, в сортир прошла сейчас, – ткнул он в плечо Олегу. А моя не прошла…
– Не, – отмахнулся тот, – не она.
– Она! – не унимался Костик, – что я, Олю не узнаю?
– Тогда давай будем сидеть…
– Так.
– Бухать…
– Так.
– И внимательно смотреть на выход из коридора. Как она выйдет, мы встаем и идем к ней. Как план?
– Шикарно! – согласился Костик, – наливай! Вот если узнаю, что моя хвостом вертит сейчас с кем-то, оторву голову и ей, и ему!
Костику было невдомек, что Светка сейчас не только вертит хвостом, но под этот самый хвост ей уже как следует напихал кандидат в президенты, которому он через три месяца отдаст свой голос.
Валера обильно кончил на аккуратный овал Олиного лица. Женщина облизывала всю свою физиономию, по крайней мере, докуда могла дотянуться губами. Валера в качестве трофея положил свой хуй ей на лоб, не потому что устал его держать, а просто померить расстояние.
– У тебя широкая голова, – сделал он сомнительный комплимент.
– Чего? – не поняла Оля.
– Голова, говорю, широкая, – повторил наблюдение мужчина, – от уха до уха двадцать сантиметров. Это я сейчас померил.
Он сказал это не без гордости.
– Придурок! – произнесла женщина, поправляя платье и одевая трусы.
Валера пожал плечами. Его дело озвучить наблюдение, а с полученной информацией она пусть разбирается сама.
В соседней кабинке тоже перестали трахаться, и Валера испугался, что он упустил момент, и трахуны ушли. И он никогда не узнает в лицо этих наглых нарушителей общественного порядка.
Но в соседней кабинке зашептались, и аналитик вздохнул с облегчением.
Оля вытерла лицо туалетной бумагой, тут уж не до роскоши. Теперь надо пробраться в женский туалет и там навести красоту. Прислушалась, никто ли не зашел, затем тихонько отворила дверцу.