Дальше — уборка навоза в цирке. Рабство вместе с индейцами и метисами на плантациях «Юнайтед фрут компани» под всесжигающим обезумевшим солнцем. Раскаленная белая пыль бесконечных дорог, укусы насекомых, кустарники, кишащие ядовитыми змеями, дырявые шалаши и работа… Работа без отдыха, нескончаемая, отупляющая. После нее даже предложение завербоваться в разведку показалось не петлей, а лучом надежды.
Так началось обучение радиоделу, тайнописи, шифровке, топографии, фотографированию. Стрельба на звук, навскидку, не целясь. Бесшумная ходьба ночью по валежнику, разжигание бездымных костров. Прыжки с парашютом. Наставления: глаза всегда должны говорить то же, что и язык; чрезмерная вежливость так же опасна, как и развязность; никогда не выказывать собеседнику свою заинтересованность в получаемых сведениях; знакомиться предпочтительно с официантами ресторанов, кафе, с фотографами, парикмахерами — к ним ходят десятки людей; не ночевать в гостиницах, на вокзалах, искать частное жилье; не выделяться одеждой, манерами среди окружающих; помнить о мелочах — именно они чаще всего губят разведчика.
Дашкевич прерывисто вздохнул, заложил руки под голову. В памяти ожили картины последних суток, проведенных в Японии.
За стеклом автомобиля мелькали поля поливного риса, работающие на них крестьяне в соломенных шляпах. Не замедляя хода на мостах, шестиместный «шевроле» проносился через деревушки, утопающие в зарослях сакуры — японской вишни.
К концу дня «шевроле» въехал в Токио. Шины легко засвистели по асфальту проспектов, застроенных громадными железобетонными зданиями контор, банков, многоэтажных складов. На самой оживленной торговой улице Гиндза «шевроле» попал в автомобильный затор. Машины всех марок и цветов двигались одной сплошной лавиной, подолгу стояли перед светофорами. Только выбравшись из центра, «шевроле» снова набрал скорость. Внизу, под мостами, в каналах стояла тяжелая маслянистая вода с радужными разводами, в иле белели консервные банки.
На вокзале Дашкевич и его молчаливые спутники пересели на поезд. То выскакивая на виадук, то ныряя в туннель, поезд понес их на север. В Аомори, уже ночью, состав вкатился на железнодорожный паром. Запахло морем, рыбой. Совсем рядом в воде пролива Цугару отражались огни кавасаки, джонок, сампанов. Откуда-то доносилась заунывная песня японских рыбаков. У Дашкевича тоскливо сжалось сердце. Куда его везут? Неужели это начало пути в Россию?
От Хакодате, переправившись на остров Хоккайдо, поезд снова побежал по рельсам. Но на этот раз недолго. На какой-то маленькой станции все вышли из вагона. У перрона уже ждал закрытый «бьюик». Дашкевич приготовился лезть в машину, но один из его спутников грубо остановил белоруса. Дашкевичу плотно завязали глаза.
Автомобиль рванулся, и через час снова запахло морем, водорослями. Дашкевич услышал торопливый плеск волн. В лицо пахнуло холодом. Где-то вблизи громко цели «гэта» — сандалии на деревянной подошве. «Носильщики», — догадался Дашкевич.
— Давай сюда! — раздался хриплый голос.
Дашкевич почувствовал, что его ведут куда-то вниз по гибким сходням. Потом под ногами загремело железо. Еще вниз — по отвесной лесенке. Вправо — по тесному проходу, влево, еще влево. Стоп!
Повязка слетела с глаз. Ослепленный ярким светом, Адам Дашкевич не сразу рассмотрел, что его окружает. В крохотной каютке — одна над другой — три койки. Привинченный к полу столик. За ним сидят трое: начальник разведывательной школы в Кауфбейрене Мартин Хорвитц, голубоглазый красивый блондин и смуглый человек, похожий на армянина либо грузина.
Хорвитц не стал тратить время на приветствия, осведомляться о самочувствии Дашкевича и прочей чепухе.
— Вот ваш начальник, Николай Иванович. Повинуйтесь ему, как богу. Все, включая вашу драгоценную жизнь, отныне принадлежит ему. Пойдете втроем в Советы. Будете делать, что прикажет Николай Иванович. И помните, что я вам говорил: по возвращении в Штаты вы — обеспеченный человек. Можете начинать свой бизнес. Надеюсь, что, став миллионером, вы не перестанете меня узнавать? — Хорвитц захохотал, обнажив широкие желтые зубы заядлого курильщика. — Желаю удачи. Такие парни, как вы, справятся с любым заданием.
Хорвитц кивнул и вышел. Почти тотчас же глухо застучали дизеля. Судно двинулось в путь. По виду каютки, с задраенным люком, ее особой расчетливой тесноте, по плеску волн у самого уха Дашкевич догадался, что он находится на подводной лодке. Значит, он не ошибся. Приближается развязка.