На прощание он сказал: «Саша, спасибо тебе за твою преданность русской литературе». Анатолий Петро-вич, подчеркну, отношение к русской литературе всегда ставил выше личных отношений. И хотя это уже была ненастная для него пора, когда он фактически отошёл и от литературных баталий, и от политики, которой от-дал несколько лет своей жизни, а значит, настало время, когда смолк домашний телефон и «дорогие друзья и ученики» уже не донимали как раньше визитами, он поблагодарил не за приход, не за память о нём и даже не за поступившее предложение, а лишь за преданность литературе.
На первой же странице последней подаренной им книги «О пользе праздного чтения (литературные замет-ки в ненастную эпоху)» есть фраза, сказанная им в беседе с журналистом газеты «Литературная Россия»: «Всё зависит от времени и от обстоятельств». В день, когда из моих рук упал синий томик, на обложке кото-рого золотым тиснением было отпечатано «Анатолий Ланщиков. Вопросы и время», оборвалось отведённое ему судьбой время и истаяли для него вопросы, на которые он всю жизнь искал ответы. Обстоятельства сло-жились так, что заветная мечта написать о шедеврах русской драматургии так и не осуществилась. Поздно, надо покаяться, я к нему пришёл.
Горько оттого, что «Чувство пути», которое он некогда ощущал в себе, обернулось для него чувством страшного одиночества в последние годы. Но «история, – писал он, – развивается по законам высшей спра-ведливости». И хочется думать, что справедливость не миновала его там, куда он ушёл от нас.
Александр Разумихин: «Возможность высказаться другим»
Развал СССР обусловил моё собственное писательское молчание на много лет. Незадолго до обрушения страны я задумал книгу, в которой намеревался дать критический аналитический обзор прозы, пришедшей к читателям за десятилетие в период с 1980 по 1989 год. Уже был наработан большой материал, готовы несколько глав-лет. Но в один совсем не прекрасный момент я осознал, что ни издавать её, совершенно очевидно, некому, ни читать о литературе ушедшей в небытие страны никто не станет. И страницы машинописной рукописи вместе с архивом полетели в мусоропровод.
Так что вышло всё шиворот-навыворот: вместо «ни дня без строчки» ни строчки целое десятилетие. Тогда же я ушёл и из книгоиздания (не хотел редактировать то, что выпускали издательства в ту пору). Стал заниматься организацией и становлением новых издательских проектов: литературно-художественного журнала «Про любовь и не только» – один из проектов Машовца, трёх информационно-рекламных газет и журналов, газетно-журнального агентства и пресс-синдиката, редакций информационно-рекламных издательств, выпускающих литературу по тематике строительства, дизайна и интерьера – во всех случаях «с нуля». Зарабатывал, когда была работа, очень даже неплохо, но это была работа сугубо ради денег. Правда, ситуация постоянно была такова: то есть работа, то её нет, то платят, то обманывают.
Как это похоже на то, что было, насколько я знаю, с Лёней Асановым, который сначала ушёл в прозу (знаю две его книги рассказов и несколько книжечек с историческими рассказами для детей), однако последние годы вынужден был заниматься каким-то рекламным изданием про загородное жильё. Наша с ним последняя встреча случилась на ВВЦ, где проходила очередная книжная ярмарка. Лёня увидел меня и, что называется с места в карьер, заговорил о повести Валентина Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана», появившейся тогда в журнале «Наш современник». Ему очень хотелось выговориться. Я слушал рассуждения Лёни, и мне было грустно, горько оттого, что нет у Асанова-критика возможности выплеснуть эти свои мысли на страницы журнала, книги. И ничем тут я ему помочь не мог.
То же с Сашей Неверовым, который после фактически развала издательства «Детская литература» на годы «застрял» в газете «Труд», перебиваясь мелкими рецензюшками и интервью с писателями. Его две критические книжки «Молодая проза: время, проблемы, герой» и «Черты поколения» в сущности остались там, во времени до 90-го года, а позже ничего. Вернее, успел за это время стать кандидатом филологических наук, и это ему, хочется думать, приносит хотя бы моральное удовлетворение. Относительно недавно он перешёл в «Литературную газету», но и «Литгазета» сегодня не та, да и в Саше мало что осталось от прежнего критика. Вот и последняя его книжка явно не критическая – «Не только о литературе. 33 беседы». Говорят другие, а Саша слушает.