Сегодня, оглядываясь назад, можно сказать, что Володя при всём том, что числился по ведомству критики, по большому счёту таковым был в меньшей степени. Жаль, что сам он это понял несколько поздно. Помню, как в ЦДЛ фактически в годовщину его смерти Прошёл вечер памяти, посвящённый его 50-летию, и там его дочь сказала, что в последние годы отец не любил, когда его называли литературным критиком, и говорил всем, что он не критик, а писатель. И в этом с Володей хочется согласиться.
Он был, надо сказать, незаурядным литератором, способным и на литературную критику, и на оригинальную прозу, и на стилизацию, обработку народных сказок (что далеко не каждому по силам). И как каждый настоящий писатель он был очень ранимым человеком. К тому же по натуре он был… вернее, не был бойцом. Возможно, я ошибаюсь, но раннее вхождение Володи в литературу, очень уж в молодые годы попадание непосредственно в редакционную стихию (заведующим отделом критики) такого журнала, как «Наш современник» с главным редактором Викуловым, сослужили для него плохую службу.
Это только со стороны может показаться, что журнальная редакция – место, где закаляется сердце и крепнет дух. Для многих она чаще оказывается местом, где тебе ломают даже самые крепкие кости. Тут вполне оправданным будет сравнение редакции журнала с театром, с его закулисьем, жуткими интригами, ревностью к таланту, реальными и выдуманными кумирами, героями-любовниками, примадоннами и травести. И «Наш современник» в этом смысле никакое не исключение.
Именно в пору своего пребывания в «Нашем современнике» Володя, человек от природы сильный и крупный, а потому очень добрый, стал мягким… и податливым. Он стал таким, каким хотели, чтобы он стал. Он научился обслуживать. Есть такой жанр не только в критике. Он написал оду собственному руководителю – С. Викулову. Он писал о большом начальнике – Ю.Бондареве.
Наверное, сегодня я имею право на подобные слова в адрес Володи, потому что ещё тогда в одном из разговоров сказал ему напрямую:
– Володя, мне кажется, что это неэтично – писать о собственном главном редакторе.
У Володи нашлось что ответить:
– У меня была возможность, находясь рядом с человеком, задавать ему интересующие меня вопросы, брать у него необходимые материалы, я ею воспользовался. Погляди, так все делают.
Я поглядел – действительно, пусть не все, но многие поступали именно так. Помощник Сергея Михалкова написал большую книгу о своём непосредственном начальнике, и ни в одной рецензии на неё никого этот факт не взволновал. Поэт Валентин Сорокин к юбилею критика Юрия Прокушева (по совместительству – директора издательства «Современник») написал душевно-восторженную статью, поведавшую миру о том, что тот как никто другой умеет раскрыть народную душу нашей замечательной поэзии. Я сейчас не о том, что, на мой взгляд, лауреат Государственной премии РСФСР имени М.Горького, заслуженный деятель науки и заслуженный деятель культуры РСФСР, доктор филологических наук, один из активистов «русской партии» Ю.Прокушев писал ужасно: занудно, скучно и бездарно – можно открыть любую из его книг и в этом убедиться. А лишь о том, что несколько позже критик Юрий Прокушев к юбилею уже В.Сорокина отозвался статьёй про него – замечательного, народного, глубокого поэта, какие бывают только у нас в России.
Так что Коробов, как это ни грустно, был прав: его книжка о С.Викулове – совершенно типичный в этом отношении был случай.
И даже вынужденный покинуть «Наш современник» Володя не изменился. Позже, работая в издательском доме Машовца, Володя, наступая на собственное горло, никогда не смел прекословить генеральному директору. Я заходил в редакцию к Машовцу, где Коробов занимался сначала «Очагом», а потом детской сказочной газетой «Жили-были», встречал Володю, и он стеснялся от того, что его видят здесь и таким безропотным. Стеснялся тем больше, что знал историю создания мной для Коли журнала «Про любовь и не только» и последующего моего ухода. Володя ни настаивать на своём, ни уйти от Машовца не решался.
Я не медик, тем более не провидец, но, думаю, что обрушившаяся на Володю болезнь (а все болезни, как говорят, от нервов) случилась прежде всего потому, что на сломе социального устройства, происшедшем в 90-е годы, Володя не собственную жизнь и характер творчества, а себя самого перестроить не смог и не захотел.
Его авантюрный роман из мексиканской жизни «Дикая Роза. Пять лет спустя» увидел свет, увы, только в 2002 году под псевдонимом Вальехо Хуан Кордес с изменённым названием «Дикая Роза. Семь лет спустя» (на этом настояли издатели), а приключенческий любовный роман из жизни четырёх женщин «Как жаль, что мужчины глупы» остался не дописанным.