Я оставил «Головореза»на попечение местного моряка, который за пару соверенов взялся доставить его обратно. Мы вернулись в Лондон по железной дороге.
Может быть и бывают яхты не такие, как «Головорез», и шкиперы не такие, как мистер Гойльс, но единственный опыт восстановил меня против тех и других.
Джорж тоже нашел, что прогулка на яхте была бы слишком ответственным удовольствием, и таким образом этот план провалился.
— Ну, а река? — предложил Гаррис. — Ведь мы на ней когда-то славно погуляли!..
Джорж молча затянулся сигарой; я взял щипцы и раздавил еще один орех.
— Не знаю... — заметил я. — Темза теперь стала какая-то другая... Сыро на ней, что ли, но только у меня от речного воздуха всегда ломит поясницу.
— Представь себе, я замечаю то же самое, — прибавил Джорж.— Когда я последний раз гостил у знакомых на реке, то ни разу не мог спать дольше семи часов утра.
— Я не настаиваю, — заметил Гаррис. — Я предложил вообще, а при моей подагре, конечно, на реке мало удовольствия.
— Мне лично приятнее всего было бы подышать горным воздухом, — сказал я. — Что вы скажете относительно прогулки пешком по Шотландии?
— В Шотландии всегда мокро, — заметил Джорж. — Я там был два года назад и в продолжение трех недель ни разу не был сух, — вы понимаете, что я хочу сказать.
— В Швейцарии довольно мило, — заметил Гаррис.
— В Швейцарию нас никогда не отпустят одних,— сказал я. Мы должны выбирать местность, где не могут жить ни хрупкие женщины, ни дети; где ужасные гостиницы и ужасные дороги; где нам придется бороться с природой, работать собственными руками и, может быть, умирать с голода.
— Тише, тише! — прервал Джорж. — Не забывай, что я отправляюсь с вами.
— Придумал! — воскликнул Гаррис. — Отправимся на велосипедах!
На лице Джоржа выразилось сомнение.
— На велосипедах в горы?.. А подъемы? А ветер?
— Так не везде же подъемы, есть и спуски; а ветер не обязательно дует в лицо, иногда и в спину.
— Я этого никогда не замечал, — упорствовал Джорж.
— Положительно, лучше прогулки на велосипедах ничего не выдумаешь!
Я готов был согласиться с Гаррисом.
— И я вам скажу, где именно, — продолжал он. — В Шварцвальде.
— Да ведь это все в гору! — воскликнул Джорж.
— Во-первых, не все, а во-вторых (Гаррис осторожно оглянулся и понизил голос до шепота) — они там проложили на крутых подъемах маленькие железные дороги, такие вагончики на зубчатых колесах...
В эту минуту дверь отворилась и вошла миссис Гаррис. Она объявила, что Этельберта надевает шляпку, а Муриэль, не дождавшись нас, уже прочла описание праздника из «Волшебного царства».
— Соберемся завтра в клубе в четыре часа,— шепнул мне Гаррис, вставая.
Я передал распоряжение Джоржу, подымаясь рядом с ним по лестнице.
ГЛАВА II
Щекотливое дело. Что Этельберта должна была сказать. Что Этельберта сказала. Что миссис Гаррис сказала. Что мы сказали Джоржу. Отъезд назначен на среду. Джорж указыает на возможность развить наш ум. Мы с Гаррисом сомневаемся. Кто больше работает на тандеме? Мнение человека, сидящего сзади. Мнение человека, сидящего спереди. О том, как Гаррис потерял свою жену. Здравый смысл моего дяди Поджера. Начало истории о человеке, у которого был мешок.
Я «открыл огонь» в тот же вечер. Мой план сражения был следующий: я начну раздражаться из-за пустяков; Этельберта это заметит; я должен буду признать ее замечание справедливым и сошлюсь на переутомление; это поведет к разговору о моем здоровье вообще и к решению принять немедленные и действенные меры.
Я думал, что при помощи легкой тактики с моей стороны Этельберта сама обратится ко мне с речью в таком роде:
— Нет, дорогой мой, тебе нужна перемена, полная перемена обстановки! Будь умным и уезжай на месяц... Нет, не проси меня ехать с тобой: я знаю, это было бы тебе приятно, но я не поеду. Я сознаю, что мужчине иногда необходимо общество других мужчин. Постарайся уговорить Джоржа и Гарриса ехать с тобой. Поверь мне, что такой ум, как твой, требует отдыха от мелочей домашней жизни. Забудь на время, что детям нужны уроки музыки, новые сапоги, велосипеды и приемы ревенного порошка по три раза в день; забудь, что есть на свете кухарки и обойщики, и соседские собаки, и счеты из мясных лавок. Удались в какой-нибудь зеленый уголок, где для тебя все свежо и ново, и где твой истомленный ум отдохнет для новых светлых мыслей. Уезжай на время: тогда я пойму твою доброту и твои достоинства, — потому что, как простая смертная, я могу стать равнодушной даже к свету солнца и к красе месяца, пользуясь ими постоянно. Уезжай — и возвращайся еще более милым, если это только возможно!