Я сказал, что постараюсь.
— Вот и отлично. Уж постарайся, пожалуйста. Кстати, можете взять с собой Джорджа.
Я ответил, что брать с собой Джорджа нет никакого резона, ведь он холостяк и в его отсутствии никто не заинтересован. Но женщины иронии не понимают. Этельберта пропустила мою тираду мимо ушей, сказав лишь, что бросить Джорджа одного было бы жестоко. Я пообещал передать ему эти слова.
Днем в клубе я встретил Гарриса и спросил, как у него дела.
— Все в порядке, меня отпустили.
Чувствовалось, однако, что он от этого не в восторге, и я попытался узнать подробности.
— Все шло как по маслу, — рассказал он. — Жена сказала, что Джордж хорошо придумал и мне это пойдет на пользу.
— Значит, все в порядке, — сказал я. — Что же тебе не нравится?
— Все было бы в порядке, если бы разговор не зашел на другую тему.
— Вот оно что…
— Ей взбрело в голову установить в доме ванну.
— Я в курсе. Эту же мысль твоя жена подсказала Этельберте.
— Делать было нечего, пришлось согласиться: меня застали врасплох, и спорить я не мог — ведь она со мной не спорила. Это обойдется мне фунтов в сто, не меньше.
— Неужели так дорого?
— Дешевле не выйдет. Одна только ванна стоит шестьдесят фунтов.
Мне было искренне его жаль.
— Потом еще эта кухонная плита. Во всех бедах, случившихся в доме за последние два года, виновата кухонная плита.
— Это мне знакомо. За годы совместной жизни мы сменили семь квартир и, соответственно, семь плит, которые были одна хуже другой. Нынешняя наша плита не только неумела, но и зловредна. Она словно бы заранее знает, когда придут гости, и в этот момент нарочно выходит из строя.
— А вот мы покупаем новую, — сказал Гаррис без особой, впрочем, гордости. — Клара считает, что, установив одновременно и плиту, и ванну, мы сильно сэкономим. По-моему, если женщине взбрело в голову купить бриллиантовую тиару, она сумеет убедить вас, что таким образом экономит на шляпках.
— Во сколько, по-твоему, вам обойдется плита? — Вопрос этот меня заинтересовал.
— Не знаю, наверное, фунтов в двадцать. Но и это еще не все: потом речь зашла о пианино. Ты когда-нибудь замечал, чем одно пианино отличается от другого?
— Одни звучат громче, другие тише. Но к этому привыкаешь.
— В нашем первая октава никуда не годится, — сказал Гаррис. — Между прочим, что такое первая октава?
— Это справа, визгливые такие клавиши, — объяснил я. — Они визжат, как будто им наступили на хвост. Используются для эффектных концовок.
— Одного пианино им, видишь ли, мало. Мне велено старое передвинуть в детскую, а новое поставить в гостиной.
— Что еще?
— Все, — сказал Гаррис. — На большее ее не хватило.
— Ничего, когда ты придешь домой, то выяснится, что они придумали еще что-нибудь.
— Что?!
— Снять домик в Фолкстоне, сроком на месяц.
— Зачем ей домик в Фолкстоне?
— Жить, — отрезал я. — Жить там летом.
— На лето она с детьми собиралась к родственникам в Уэльс.
— Быть может, в Уэльс она съездит до того, как отправится в Фолкстон, а возможно, заедет в Уэльс на обратном пути. Ясно одно: ей обязательно захочется снять на лето домик в Фолкстоне. Я, конечно, могу ошибаться, и слава Богу, если ошибаюсь, — но есть у меня предчувствие, что так оно и будет.
— Похоже, наша поездка нам дорого обойдется.
— Это была с самого начала идиотская затея.
— Не надо было его слушать. То ли еще будет!
— Вечно он что-нибудь выдумает, — согласился я.
— Упрямый болван, — добавил Гаррис.
Тут из передней раздался голос Джорджа. Он спрашивал, нет ли ему писем.
— Лучше ничего ему не говорить, — посоветовал я. — Теперь уже поздно отступать.
— И бессмысленно, — согласился Гаррис. — Покупать ванну и пианино мне ведь все равно придется.
Вошел Джордж. Он был в отличном настроении.
— Ну, все в порядке?
Что-то мне в его вопросе не понравилось. Я заметил, что и Гарриса возмутил его тон.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался я.
— Удалось отпроситься? — уточнил Джордж.
Я понял, что пришло время поговорить с Джорджем начистоту.
— В семейной жизни, — провозгласил я, — мужчина повелевает, а женщина подчиняется. Это ее долг, жена да убоится мужа своего.