- Я подумаю, хотя, кажется, мы оба лишились невинности только что,- глаз женщина не открывает, стыдно.
И не обнимает, потому что опасается… не за него… за себя.
В итоге с трудом садится Дудаков:
- Там где-то,- неопределенно машет рукой,- есть кровать.
- Я не могу идти,- отмахивается блондинка,- ну ее!
И до постели они добрались очень не скоро. И по дороге, кажется снова лишили друг друга невинности. Хотя куда уж больше-то?..
========== Часть 125 ==========
Оля не первый год работала в СМИ, так что, что такое “открылся сезон охоты” в их среде - понимала. Сейчас охота шла на Этери, а судя по тому, куда били, первой под обстрел попадет не она, а окружение. Да и вообще, что до самой Тутберидзе - найдет, куда спрятаться, а им с Даней жить тут, работать - тут. Свою будущность надо было спасать, прикрывая и выводя из-под прямого удара.
Позвонила жениху. Телефон промолчал. Наверное, в душе или еще где-то, перезвонит позже. И скорее Оля повторно, чем Даня сам. Увы, но предупредительный и ласковый мужчина остался на Бали, видать, с кем-то продолжает отдыхать, может с влюбленной и счастливой Олей. В Москве встретились ровно те, кто из нее и уехал: вечно пропадающий хореограф и бегущая на любой зов журналистка.
Связей Елены-премудрой у Ольги пока не было, но и тех, что были хватило для организации новостного повода, бьющего одновременно в две цели: оторвать хореографа ТимТутберидзе в устах молвы от самой Тутберидзе и показать миру изменения в личной жизни, и Дани, и Оли.
Черт его знает, на что именно надеялась девушка, но уж наверное, не на то, что информация о помолвке превратиться в пшик в течение часа. И ведь, что обидно, новость-то даже враньем не была. А вышло, что открестились от Ольги через третьи руки. Не сомневалась почему-то, что Макс не по своей инициативе побежал оправдываться. Только ведь и не предъявишь ничего. Ее подпольная битва, его подпольное сопротивление. При всем этом грядущая семейная жизнь выглядела на удивление впечатляющей, хотя впечатление было не то, чтобы приятное.
Даня, может,и не стал бы опровергать новость инспирированную Олей номер один, если бы ему не прилетела насмешка от Олин номер два со скрином чудной информации о его помолвке. Тут же выдал пистон Ковтуны, который удивился, чего это Глейх такой нервный, тем более все же знают, что так оно и есть. Но все-таки друг и товарищ, сходил, всем все пояснил, поставили опровержение. Его отправили Оле номер два и тут же позвал на ночной лед. С ночным льдом была масса приятных воспоминаний. В нем никогда золотые кудри не будут лишними. С Олей номер один обсуждать, понятно, ничего не стал, хотя подозревал, что без нее тут не обошлось. Женщины! Вечно у них какие-то сложные планы атак. И чего ей не хватает? Сказал же - поженимся? Сказал. Зачем усугублять и давить? От этого хочется сразу же почувствовать себя особенно свободным!
Увидел незамеченный раньше пропущенный звонок от Ани. Улыбнулся, с чего бы в такую рань названивать. И перенабрал, хоть и после обеда. Выслушал историю про злую и пьяную Этери Георгиевну, обещавшую вернуться и дать всем все, что заслужат. Внезапно облегченно рассмеялся. На него новости и опровержения тоже давили, особенно из-за непонимания и невозможности уточнить “вот прям щас”, московское утро в Штатах было ночью.
А послеобеденное солнце Москвы даже близко не подошло к зениту над сонным океаном, по котормоу яхта с парой утомленных пассажиров возвращалась к родным берегам.
Как и обещал капитан, они с помощницей прибыли в районе девяти утра. Абсолютно не удивились, что их встретила полная тишина и явно беспробудный сон. Даже не попытались будить гостей, тем более состояние обеденной зоны доказывало, что тут не только и не столько ели, сколько занимались совсем другими малопристойными вещами. Впрочем, другого никто и не ждал от очевидно влюбленных мужчины и женщины.
- Как думаешь, любовники или супруги?- поинтересовался парень у подруги, когда она зашла в рубку после уборки.
- Да кто их знает?- пожала внезапно плечами девчонка,- я правда, не думаю, что мой папочка мог бы так мою мамочку. Ну, в смысле, с годами это уже не тот секс, понимаешь? Ну, не как в первый раз или там в первый месяц…
Небо было синим, вода отдавала в зелень, яхта брела домой. Обслуживающий персонал, как и полагается, чесал языки о клиентах, которые изнеможенно спали, прижавшись друг к другу.
И все-таки для счастья надо мало, например, поцеловать женщину, которая спит рядом еще до того, как открыл глаза, даже толком не понимая, куда целуешь. Какая разница? Можно везде. В любом месте она - его. В ответ на поцелуй раздалось сонное ворчание человека, которого будят без предупреждения и его согласия.
Сережа наконец открыл глаза. Этери спала на животе, закинув на него руку и ногу. На шее цвел след от вчерашнего поцелуя, на плече красовался недвусмысленный укус, приподнялся и аккуратно выбрался, чтобы осмотреть масштаб разрушений на теле женщины, которую вчера назвал своей женой, пусть и в игре.
Дискомфорт при движении напомнил об оставленных на нем самом метках. Красные полосы от ногтей на бедрах вызвали удивленный смешок. Даже не почувствовал толком, а однако, его разодрали прилично. Вот изменял бы с такой Этери законной половине, потом хоть домой не приходи, пока не залечишь раны боевые. В Москве надо будет обязательно освежить повреждения. Шрамирование, вообще, путь истинного мужчины.
Сосредоточился все-таки на теле, которое любил всю ночь. Синяки от пятерни на круглой женской попке. Еще один укус на бедре. Этери вздохнула и перевернулась во сне на спину, возле воспаленных сосков поцарапанная кожа. Будто извиняясь, потер подбородок. И не удержался, снова нежно обласкал языком растревоженную ареолу груди, что была ближе.
Отреагировав, тонкая темная кожица собралась морщинками, превращая вершинку в вишенку на тортике белого мягкого холмика. Внизу все было влажно и призывно, аккуратно провел пальцем, проверяя реакцию. Бедра подались вперед. Сменил грудь под языком и губами, ускорил движение пальцев. Чувствовал, что тело звенит как в двадцать и не думает успокаиваться и тяжелеть. Двинулся дальше, раздвигая ногами бедра, прикоснулся к коленям и почувствовал шершавую натертую кожу. Все-таки хорошо, что оба в джинсах. Такие женские коленки - считай признание в том, что ночь была темной и греховной.
Когда провел языком дорожку от влагалища к клитору, уже знал, что Этери не спит. Подтверждением стала рука, прижавшая его голову к промежности. Выдохнул довольный смешок в женскую влагу и мякоть. И углубился в дегустацию. Напробовался, наласкался, наслушался низких тягучих стонов и входил как к себе домой в раскрытую и готовую к его приходу плоть.
Наверное, никогда и нигде, даже у них не будет повторения такой абсолютной близости, как этим утром. Выдыхая в мужское плечо благодать послестрасти Этери прошептала:
- По-моему, во мне не осталось ни одного места и ни одной клетки, про которую ты ничего не знаешь. И, кажется, ни одной мысли.
- Ну почему, я до сих пор не знаю, любишь ли ты меня,- вдруг услышала в ответ.
- Ты серьезно?- даже глазами захлопала,- Если уж все, что было прошедшей ночью - не ответ, что тогда вообще ответ?
- Ты ни разу мне этого не говорила,- философски пожал плечами Дудаков,- по крайней мере, желая, чтобы услышал. Так что, я могу только предполагать, а знать не могу.
- Я не понимаю, зачем нужны слова в таком вопросе,- как-то вся резко похолоднела и отстранилась.- Где моя одежда?
- Там же, где и моя. В столовой,- Сергей тоже встал, завернулся на талии в покрывало.
- Иди в душ, я принесу,- и, путаясь в ткани, направился к месту вчерашней плотской вакханалии.
Последний раз вслух, глядя в глаза мужчине Этери сказала: “Я тебя люблю”, когда принесла результаты анализов и осмотра, говорившие, что она ждет ребенка.
- От этого надо избавиться,- коротко потребовал отец Диши.
- Зачем? Я тебя люблю. Я хочу нашего ребенка,- пробормотала девушка, чувствуя, как выкатывается слезинка.