Прямо заслушался, как ему кости мыли. И ведь не так далеки от истины были малявки.
- Тем хуже жене, если она вдруг новая,- еще более неожиданно заявила старшая из дев.- Понятно же, что от Этери он никуда.
- Всякое бывает,- вздохнула темненькая.- Вот бы поженились они с Этери Георгиевной, хорошо бы было. Точно бы вместе остались.
- Ага, и Даниила Марковича пусть усыновят, чтобы уж совсем наверняка,- сострила на удивление точно Майка.- Пошли, выдумщица! Тебе лишь бы всех со всеми переженить!
Вслушивался в шаги детей и продолжал улыбаться. Так и не заметил, как рядом сел Даня:
- Чем занят?- спросил Дудакова.
- Да вот, выслушал рекомендации, что с тобой, охальником, делать,- хмыкнул Дуд.
- И какие рекомендации?- поинтересовался Глейхенгауз.
- Говорят тебя надо усыновить и по-отцовски пороть по субботам на конюшне,- пригрозил Сергей Викторович.- Ты что тут устроил? Что за бабы от тебя выскакивают чуть свет?
- Какая тебе разница?!- возмутился Глейх.- Это моя жизнь и мои бабы!
А потом стух и продолжил:
- Ты же ее видел? Вылитая же,- не договорил, считая, что Сергей и так поймет.
Дудаков тряхнул головой:
- Больной ты, Глейх, и не лечишься.
Но осуждать не стал, сам так лечил. И мог точно сказать - так не лечится. Да и вообще, а как она лечится?
Покрутил кольцо на пальце. Он больше и не нуждался в лечении. Сдался на милость всепобеждающей болезни любви. И верил, что это взаимно и навсегда. Девчонки правы, лучшее, что можно сделать - пережениться им с Этери, да и жить в мире, растить своих чемпионов.
- Женишься-то когда?- отступил от темы Дуд.
- Оля хочет в декабре,- и никакой радости или ожидания события.
- Ну и хорошо. Поживи так,- кивнул Сергей.
В конце концов, если все получится, что к зиме и они с Этери нормально поженятся. Если она, конечно, захочет. Так их странно начавшаяся история и придет к логическому финалу. Все по своим местам, у всех свои жизни. Ну, а если Дане нравится делать из жизни групповушку, то это уж его личное. К Дуду отношения не имеющее. К Этери и тем паче.
- До какого она здесь?- поинтересовался на счет ночной гостьи в койку Глейха.
- Двадцатого выезд с базы,- ответил хореограф
- Ну и прекрасно,- Дудаков пошел по делам.
Стало быть к двадцатому все успокоится. А еще через десять дней все станет окончательно на свои места.
========== Эпилог ==========
Любые неопределенности, странности, обманы имеют тенденцию заканчиваться. Их история, само собой, тоже кончится. Останутся трое у бортика и совершенно неуместное воспоминание о такой далёкой пьяной ночи, где, пусть недолго, обманно, нелепо, но все трое были счастливы. Ночь прошла. Жизнь осталась. И в жизни - вот так, как сейчас. Она идёт вперёд, откидываясь головой и плечами в сторону неспешно скользящего следом мужчины. Улыбается. Говорит что-то незначительное. И они вместе. Чувствуется каждым нервом Данной больной души.
Зря вчера уперся и не поменялся с Дудом выходными, тот бы встретил свою женщину в аэропорту. Даня знал, как обнимают ее сильные, соскучившиеся руки, как целуют в щеку обрадованные встречей губы. Просто не хотел этого Дудакову. Пусть не знает. Пусть он хоть что-то про нее пока не знает!
Ехал навстречу. Неторопливо. Будто и вообще не ждал, но дурацкая радость ее появления кружила в груди. И видел, что она тоже рада. Как давнему другу.
Хотела поставить переноску с собакой за спину, но передумала и выставила на борт. Тоже Серёже. Все было теперь для него. Для них.
Дуд тут же обхватил собачью норку, заглядывая в сетчатое окно, что-то забормотал, заворковал, как с малышом. Из сумки раздалось веселое потявкивание. Что сказать этой женщине, после полутора месяцев расставания? Хочется что-то главное.
- Привет!- улыбнулась и расцвела в душе розой с маленькими острыми шипами.- Чем занимался?
- Я музычку бомбическую нашел,- слова сами собой получились, и к месту и ко времени.
- Включай, полетаем,- засмеялась Этери и развернулась к Сергею.
На нее смотрели синие влюбленные глаза с лучиками морщинок от улыбки.
- Что у нас хорошего, Дуд?- поправила ворот куртки.
- Катаемся,- негромко проговорил Сергей Викторович.- Без тебя медленно и плохо.
Этери склонилась совсем близко к мужскому уху, чтобы сквозь музыку услышал ее вопрос:
- Что, Сереж, поле ночных развлечений в сети не катится?- прищурилась, превратив взгляд в два горячих обещающих огня.
- Какие неприличности вы говорите, Этери Георгиевна,- фыркнул смущенно Дудаков.- После них-то как раз и катится. Вот без них - грустно.
Ну, кто бы сомневался, что Сережа не оставит ее шуточку без внимания. Мимо сновали операторы с камерами. Девчонки и мальчишки ждали внимания и наставлений. На льду без цели скользила Аня.
- Что там, Сереж?- кивнула на спортсменку.
- Решили оперировать,- тут же переключился из интима в деловую беседу.- Не идет она у нас в прыжки нормально. Ну, и с этим сезоном, что гнаться? Пусть решает свои проблемы.
Рядом уже крутился Даня, над катком звучало нечто прекрасно-завораживающее. Этери вслушалась.
- Это отлично, Дань! Просто отлично!
- Может, Ками?- предложил Глейхенгауз.
- Да, ей пойдет. Это ее музыка,- согласилась Тутберидзе и неспешно направилась к утомляющейся бессмысленным кружением Щербаковой.
Аня замерла, смутившись:
- Хорошо, без скакалки,- хмыкнул Дуд.
И этой фразой однозначно прояснил для Даниила, скем проводила пьяную и злую ночь Этери.
- Дуд, как живут безответно влюбленные в нее?- поинтересовался хореограф.
- Нормально,- а что ему сказать?- В некотором смысле, может, даже счастливее многих.
Наверное, его и не поймут, но Сергей был вполне счастлив своей любовью к Этери. Он летел на работу ради работы и ради встречи. Шел домой выкупанный в улыбках и счастье быть рядом. Но он ведь и не Даня. Ни на что не надеялся и ничего не ждал. Радовался возможностям, которые появлялись, случайным объятиям, даже вот тому, что происходило сейчас - она из года в год кружила рядом на льду, ставя программы, помогая с прыжками, заряжая все пространство катка своей энергией. И для счастья этого было больше, чем достаточно.
Счастья, может, и больше не стало. Ближе. Осязаемее. Да. А больше - нет.
- Дань, я ее так любил, что ничего и не хотел. В этом и было мое счастье,- снова заглянул в переноску и вытащил из нее Мишель.- Вот, как Мишель. Ей тоже ничего не надо, лишь бы любить.
- Сравниваешь себя с собачкой?- Глейхенгауз даже развеселился.- Я б так не смог.
- Ничего страшного,- хмыкнул Дуд.- Я не настаиваю.
Да и зачем ему настаивать? Будет вечер. Будет утро. Между ними будет ночь, когда он расцелует каждый сантиметр кожи, несущей на себе все ароматы его любви. Его забвение. Его возрождение.
Дудаков знал, что начнет с поцелуев пальчиков ног, где два маленьких колечка напоминают о его обязательствах. Переберется выше, чтобы укрепить свои желания, и когда она выгнется, готовая узнать о его притязаниях, утвердит свою власть. И Этери подчиниться - темноте ночи, общему дыханию, единству тел и близости душ.
И тихое бормотание в его ухо больше не будет случайной проговоркой:
- Я люблю тебя, люблю,- подаваясь бедрами навстречу будет повторять снова и снова.
И слышать в ответ:
- Я люблю тебя. Люблю.
В конце концов, что наша жизнь? Любовь! И много людей текущих внутри нее, много событий, то и дело пытающихся создать лишнюю суету и сутолоку. Но любовь-то не перестанет течь только от этого. Даже и не подумает перестать. И однажды пороги переплываются, заторы преодолеваются и большой водой омывает берега жизни. Хорошо. если при этом еще и повезет в силах принять омовение любви.
Им повезло. В ночи Новогорска. В его рассвете. Проснуться рядом. Остаться рядом. Вдыхать друг друга. Любить друг друга.
========== Вам, молодые генералы моих судеб… ==========
И чьи глаза, как бриллианты,
На сердце вырезали след